Апостол зла

До самого порога. У стеклянных дверей, ведущих на улицу, перед ними вырос швейцар в униформе, придерживая рукой в перчатке дверную ручку.

— Нашли все, что хотели? — с улыбкой спросил он.

Лизл почувствовала, как у нее задрожали колени. Все эти драгоценности стоят столько, что судить ее будут за крупное хищение, а не за мелкую кражу. Она ясно представила, как ее репутация и вся научная карьера вылетают в трубу.

— Сегодня мы только присматривались, — объяснил Раф.

— Очень хорошо! — произнес швейцар и распахнул дверь. — Заходите в любое время.

— Непременно, — пообещал Раф, пропуская Лизл вперед. Ее охватило невероятное облегчение, когда они смешались с пешеходами и пошли вверх по Конвей-стрит. Отойдя на полквартала от магазина, Лизл вырвала руку.

— Ты рехнулся? — спросила она, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Она была в ярости. Ей хотелось бежать, бросить его, никогда его больше не видеть.

На лице Рафа появилось выражение изумления, но на губах мелькала тень улыбки.

— А в чем дело? Я думал, ты любишь золотые украшения.

— Люблю! Только я не воровка!

— Это не воровство. Ты взяла то, что принадлежит тебе.

— У меня есть деньги! Я могу позволить себе покупать драгоценности!

— Точно так же, как я. Я могу купить весь отдел и увешать тебя золотом. Но дело не в этом. Я совсем не поэтому так поступил.

— В чем же дело?

— В том, что есть «мы» и «они». Мы не обязаны отвечать перед ними. Они заслуживают всего, что мы с ними сделаем, и должны нам все, что мы у них возьмем. Они даром пользовались тобой всю жизнь. Самое время получить кое-что назад.

— Мне ни от кого ничего не нужно, если я этого не заработала.

Он грустно улыбнулся.

— Разве ты не понимаешь? Ты уже все заработала. Просто потому, что ты — Высшая. Мы тащим их на своем горбу. Это наши умы, наши мечты, наши стремления толкают машину прогресса и направляют на верный путь их. Без нас они до сих пор пекли бы клубни на торфяных кострах рядом с жалкими хижинами.

Лизл подняла руки, расстегнула ожерелье. Вынула серьги, стянула браслет.

— Возможно, все это так, но я возвращаю вещи назад. Я не могу их носить.

«И не могу оставаться с тобой». Раф протянул руку.

— Позволь мне.

Лизл поколебалась, потом отдала ему золотые украшения. Раф оглянулся и сунул их первой прошедшей мимо женщине.

— Веселого Рождества, мэм, — сказал он и ссыпал золото ей на ладонь.

Этот жест ошеломил Лизл. Это не воровская проделка. Раф пытается что-то доказать. И когда он взял ее под локоть, она вырываться не стала.

Они двинулись дальше, а Лизл оглянулась. Женщина смотрела на них как на сумасшедших. Перевела взгляд на Драгоценности на ладони и бросила их в ближайшую маленькую урну.

Лизл остановилась, дернула Рафа за руку.

— Это же восемнадцатикаратовое золото!

Раф потянул ее за собой.

— Она приняла его за мишуру. В любом случае это всего лишь блестящий металл. Вот и все.

Лизл отвернулась от женщины и от урны.

Безумие полное!

Но какое волнующее!

Не волнующее, а ужасающее.

Брось. Признайся, что в данный момент ты переживаешь кипучее и волнующее возбуждение.

Лизл слышала, как разливается в крови адреналин, как колотится сердце. Признание невыносимое и ненавистное, но она в самом деле сильно взволнованна.

— Я чувствую себя виноватой.

— Это пройдет. Ты — Высшая. В твоей жизни не должно быть места чувству вины и раскаяния. Если ты что-то сделала и почувствовала себя виноватой, надо сделать это еще раз. И еще. Десять, двадцать, тридцать раз, если потребуется, пока чувство вины и раскаяния не исчезнет.

— И что тогда?

— И тогда ты продвинешься дальше. Поднимешься на следующую ступеньку. Вот увидишь.

Лизл прохватил озноб.

— Я?

— Конечно. Увидишь, в следующий раз будет легче.

— Я не хочу следующего раза, Раф.

Он остановился и посмотрел на нее. Они стояли на углу. Мимо проходили люди, но Лизл их едва замечала. Все прочие соображения затмило разочарование в глазах Рафа.

— Это не для меня, Лизл. Это все для тебя. Я пытаюсь снять с тебя путы — освободить, чтобы ты могла взлететь к вершинам своих возможностей. Ты не сможешь летать, пока не сбросишь кандалы, в которых тебя продержали всю жизнь. Хочешь освободиться или нет?

— Конечно хочу, но...

— Никаких «но». Хочешь сидеть здесь в цепях или взлететь вместе со мной? Выбирай.

Лизл видела, как он серьезен, и в этот момент поняла, что может его потерять. Да, он молод, да, она прожила почти вдвое больше, чем он, но она, черт побери, не припомнит, чтобы когда-нибудь так хорошо себя чувствовала, чтобы так радовалась жизни. Она ощущает себя полноценной женщиной, интеллектуальным и сексуальным существом, для которого здесь нет границ и пределов. Она слышит, как ее манит величие, и ей остается только откликнуться на этот зов.

Все это благодаря Рафу. Без него она так и осталась бы еще одной занудой математичкой.