Апостолы игры

Он – хороший учитель. Пожалуй, что так. И дело не в словах искренне обрадовавшегося за судьбу друга по парте, классу и, надо полагать, внеклассной деятельности, Сокола. Будь он плохим учителем, ему, молодому и, в общем-то, еще зеленому специалисту, Дана в жизни бы не доверила после ухода на пенсию их предыдущей классной довести до выпуска 11 «Б». Слишком рисково для директора, не стала бы она ради друзей сына своей карьерой рисковать. Но – назначила, и никто на учительском собрании не возражал. Опять же – конференция в прошлом году, как раз в конце лета, после Евробаскета. Все вечера после официальной части он проводил в компании заведующей школы-интерната для сирот под Санкт-Петербургом. Они разговаривали о трудных подростках, об интернатах, о подходе к ним – и в последний день неожиданно для него предложила: «А приезжайте, Дмитрий Олегович, к нам! Мы подшефное заведение – честь и гордость и жемчужина, чтобы при необходимости в глаза тыкать – если я скажу, что надо, то вам и с трудовой визой, и вообще с документами помогут. Вы подумайте…» А она – опытный педагог, заслуженный учитель и прочие. Оценила. Да и по собственным ощущениям он – хороший учитель, и, если честно, то, что жизнь практически всех «Дворняг» удалась настолько, насколько можно так оценивать незавершенный еще процесс – не самый последний тому пример, пусть и глупо на полном серьезе говорить, что он, сам тогда еще пацан, правильно воспитал пацанов-сверстников. Если вслух – да, конечно, глупо. А про себя – про себя можно, тем более, когда действительно так думаешь. На шесть, считая себя самого, но настоящий учитель растёт вместе с учениками, на шесть воспитанников всего одна неудача. И даже после шести лет подкрепленной дипломом педагогической практики безоговорочным провалом кажется только тот, единственный воспитанник. До смешного мало, если по-честному. Впору в Макаренки записываться. Вот только именно из-за этой единственной неудачи хочется выть. Потому что среди всех учеников и воспитанников, друзей и названных братьев, только один за кого ты по-настоящему ответственен перед судьбой, перед собой. Перед кем угодно. Перед мамой. Хочется выть. Хочется выть, хочется кружиться на месте, до крови кусая руки, хочется пойти, и разбивая кулаки в кровь, крошить в мелкую крошку зубы… Всем, пожалуй. Шмелю – за то, что дурак, Балу, Ричу, Максу и Фанте за то, что допустили, и самому себе – потому что, на самом деле, допустил именно он. Впрочем, Шмеля он бил – не помогло, что не удивительно, и облегчения не принесло. Вой тоже не принес. Только и остается: надеяться на что-то, на нечто, которое даст толчок новому развитию событий; да и следить, чтобы Шмель еще глубже куда-нибудь не увяз, да в новое говно не вляпался. И даже самому себе стыдно признаться, что все эти подведенные под рыбалки да шашлыки встречи с Михой для него мучительны, что каждый раз он боится заглянуть в глаза брату. Лучше смотреть на облака – туманные, бесформенные, безобидные.

Пальцы обжег догоревший до фильтра бычок. Демон поморщился и недовольно сплюнул. Так, отставить хуйней страдать. Пора на урок. Там тоже его дети.

– Здравствуйте, дамы и господа! – в кабинет он успел зайти одновременно со звонком и перед тем как поздороваться дал классу еще полминуты чтобы прийти в состояние относительного спокойствия. Спокойствие все-таки получалось слишком относительным. Демон улыбнулся. – Я так понимаю, литература прошлого по сравнению с текущей политической ситуацией вас интересует слабо, и ждать пятницы и классного часа вы не хотите. Что ж, могу вас понять и, пожалуй, могу пойти вам навстречу . Но все-таки пусть в классе настанет тишина и пусть кто-то один внятно сформулирует терзающие вас вопросы. Договорились?

Тишина плавно и медленно расползлась по классу. А со своего места поднялась Марина Крючкова – бессменная, насколько знал Демон, староста класса, редкий для школьных лет типаж компанейской отличницы.

– Дмитрий Олегович, во-первых, спасибо, что отстояли Сашку. Он и все мы вам благодарны за это! Правда! Но… – Марина замялась. – Вроде бы на педсовете не только о нем вопрос решался, да? Мы так поняли, что там вообще… – бодро начав, но не справившись с волнением, Марина беспомощно уставилась на учителя. Демон сокрушенно покачал головой.