Апозиопезис

Данил выпрямился, сжимая зубы и пытаясь проигнорировать боль. Он совершенно не знал, в чем тут дело, какой фельдмаршал его утвердил и в качестве кого, но пришел к выводу, что умение приспособиться к ситуации крайне важна в работе ученого, в связи с чем его следует развивать на каждом шагу. Он улыбнулся Генриетте и предложил ей руку, та приняла приглашение с грозной миной, но продела свою руку в его и позволила себя вести. Пара направилась за жандармами, и, пользуясь близостью девушки, Данил тут же склонился к ней, чтобы тихонько потребовать объяснений. Ее тепло и запах подействовали на него словно недавний удар в спину. Инженер даже пошатнулся и чуть не утратил равновесия от полноты впечатлений.

— Я участвую в расследовании, касающемся убийства, о котором ты наверняка слышал, — шепнула юнкер-девица. — Здесь ты в качестве научного консультанта, официально завербованного на время следствия. Мне не хотелось тебя во все это вмешивать, но раз ты сам сюда за мной пришел…

— Я и не знал, что ты работаешь в жандармерии.

— Потому что я и не работаю, — прошипела Генриетта. — Не расспрашивай, сейчас на это нет времени.

Они вошли через украшенный колоннадой портал, ведущий во внутренние помещения больницы, и очутились в светлом вестибюле со стенами, побеленными по современной моде. Жандармы вели их по одному из коридоров, не обращая на заинтересованные взгляды немногочисленных пациентов и медиков. Затем все вошли в палату, перед которой стояли двое охранников с оружием. Внутри стояла только одна кровать, в которой лежала красивая, худощавая женщина. На стуле рядом с кроватью сидел явно озабоченный элегантно одетый джентльмен лет тридцати. В углу стояли пожилая женщина и бородатый доктор, который что-то тихонько объяснял собеседнице. Увидав входящих, он досадливо наморщил лоб.

— Пострадавшая — Бронислава Довяковская, дива Варшавской Оперы, — кратко пояснила Генриетта, нетерпеливым жестом отослав жандармов. — Она подозревается в том, что стала причиной смерти барона фон Лангенау. Сама я уверена, что она не имела со всем этим ничего общего, но была использована лишь в качестве запала, активизирующего взрывчатку. Черт подери, я так надеялась, что она пришла в себя, и что из нее удастся хоть что-нибудь вытянуть. Похоже, мы пришли сюда напрасно.

Данил неуверенно глянул на лежащую без сознания бледную примадонну. Сам он ее не знал, поскольку не бывал в театре, кроме того — на ухо ему наступил медведь, так что музыкой он совершенно не интересовался. Инженер хотел было подойти к кровати, но врач заступил ему дорогу, на что сидевший у изголовья панны Довяковской мужчина поднялся на ноги и незамедлительно встал рядом с медиком.

— И что это должно значить? — возмутился бородач, указывая на одежду Данила. — Я доктор Винингер, военврач в чине капитана гвардии. Здесь командую я. Как вы смеете входить в больницу в чем-то вот таком?… Вы же можете занести сюда многочисленные болезни и паразитов. Незамедлительно покиньте палату, немедленно!

— Мы агенты канцелярии наместника, представляем графа Берга и прибыли от его имени, — жестким тоном сообщила Генриетта, лишь незначительно запинаясь на польских словах. — Отойдите, пожалуйста.

— Со вчерашнего вечера нам не дают покоя функционеры самых различных учреждений, включая лейб-гвардию самого царя, — фыркнул доктор Винингер. — Мне это уже надоело. Я уже сообщал, пациентка без сознания, и ее нельзя допрашивать. Как только она придет в себя, и когда к ней возвратится сознание, а затем выразит готовность принимать посетителей, а я сам признаю это допустимым — вот тогда я и проинформирую кого следует. А теперь прочь, чучела проклятые!

Генриетта наморщила брови, на ее щеках расцвел более яркий, чем обычно, румянец. Данил сориентировался, что врачу грозят серьезные повреждения тела, чего он совершенно не понимает.

— Я инженер, специалист в различных областях, — сообщил он, пытаясь изобразить улыбку. — У меня имеется богатый опыт в общении с существами и воздействиями родом из параллельных реальностей. Похоже, что панна Довяковская была контужена в результате именно такого воздействия. Думаю, раз медицина не способна помочь, будет хорошо, если ее осмотрю я. Обещаю, что ничего плохого я ей не сделаю.

— Господин доктор, мне кажется, в этом ничего плохого нет. — Заботящийся о диве джентльмен внимательно поглядел на врача.

Винингер лишь злобно фыркнул. Он терпеть не мог мехаборгов, а еще больше — учений, основанных на сверхъестественных явлениях, и всяческой связанной со всем этим мерзости. Данил с Генриеттой будили в нем исключительно отвращение, и если бы он мог, то отослал бы их прямо к черту. Тетка панны Довяковской тоже не казалась особо восхищенной, но ничего не говорила. Ходячих мертвяков и механически усовершенствованных людей она боялась, поэтому, чтобы никто этого не заметил, она тихонечко перекрестилась.

— Моя фамилия Климович, я жених Брони. — Элегантный мужчина схватил инженера за руку и энергично потряс ею. — Попробуйте ей помочь, прошу вас!