Апрельская ведьма

Биргитта дергает ручку, когда Маргарете приходится затормозить на светофоре, но дверь не открывается. Маргарета нетерпеливо жмет на газ, и мотор отвечает долгим низким рычанием. Она даже не смотрит на Биргитту.

— Не дергай ручку, — бросает она. — Сломаешь. Двери я заблокировала, так что ты все равно не выйдешь.

Наконец дают зеленый, и машина трогается. Маргарета, похоже, помнит дорогу, и, кстати, теперь она уверенно поворачивает налево. Ничего удивительного. Когда-то она ходила по этой дороге в школу. Дом Эллен отсюда совсем близко.

Когда они проезжают дом, Маргарета вытягивает шею. Можно подумать, на такой скорости она в состоянии увидеть что-то, кроме мелькнувшей белой тени, — потом отворачивается и щурясь смотрит на дорогу. Она ведет машину, как угонщица, притом, сука, близорукая! Счастье, если Биргитта вообще доберется живой до Вадстены, хотя ей до смерти не хочется ехать в эту Вадстену, на очную ставку, под ледяной взгляд второй задаваки.

— Это похищение, — заявляет она, перевернув банку, и высасывает последние капли. — Я на тебя завтра заявлю в полицию.

Маргарета фыркает в ответ:

— Да сколько угодно. Посмотрим, кому полиция поверит больше.

Похоже, это и все, что они могли сказать друг другу, — в машине становится тихо.

Снаружи стремительно темнеет, кажется, что ночь поднимается от земли. Поля и редкие рощицы на равнине — совершенно черные, но небо над ними все еще какое-то блеклое, как отцветающая сирень. Вспомнив, Биргитта чуть улыбается. В саду у бабки сиреневые гроздья, отцветая, всегда блекли, становились почти белыми.

Маргаретины черты расплываются, Биргитте уже не видно ни глаз, ни выражения, только мутная тень. Смяв пивную банку, Биргитта смотрит в темноту. Никогда ведь особо не угрызалась из-за лжи, а теперь простить себе не может, что сказала правду. Не в похищении дело, это она как-нибудь переживет, и ничего такого уж страшного, что придется ехать в Вадстену, — просто жизнь снова щелкнула ее по носу. В какой-то миг — как раз перед тем, как начать рассказывать, — она по своей дурости вообразила, будто ей поверят и будто эта правда что-то сможет изменить. Но вот теперь все сказано — и ничегошеньки не изменилось. Приговор остается в силе. Помилование невозможно.

Биргитта фыркает и закуривает сигарету. Больно нужно ей помилование от двух паршивых задавак.

Она все сидит в машине, когда они уже приехали в Вадстену и Маргарета остановилась возле старинного дома. Стало быть, тут Кристина и живет, Маргарета уже позвонила в парадную дверь и теперь пошла в сад — стучаться в заднюю. И не лень. Ведь дураку же ясно, что дома никого нет, — окна черные и пустые.

Биргитта дремлет, откинувшись в кресле, внезапно она ощущает удивительное тепло, оно растекается по телу, раскрывая лепестки, как цветок на восходе солнца. Она чувствует, как сами собой расслабляются плечи и разжимаются кулаки, как сердце бьется все медленнее и ровнее. Наверное, из-за этой тишины. В Вадстене так тихо, что не слышно ни единого звука. Ни гула мотора. Ни голоса. Ни птичьего крика.

Давным-давно не было на свете такой тишины.

Загорается лампочка — это Маргарета распахивает дверцу и забрасывает в машину сумочку. И уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но, глянув на Биргитту, закрывает его. Молча усаживается за руль и берется за ключ зажигания. Но прежде чем тронуться с места, оборачивается и торопливо гладит свою сестру по щеке.

Парад Мертвых

К щеке, подернутой белым,

Припади, как волна, устами.

Вот чайки подводят мелом

Итог в черноте над нами.

Стиг Дагерман

Вот идет мальчик-барабанщик через Вадстену, покуда тьма поднимается все выше от земли. Он сосредоточен: глаза почти закрыты, кончик языка высунут, а губы тихонько подергиваются в такт ударам по барабанной коже. У него здорово получается, хотя ему не больше десяти лет. Но короткие пальцы решительно сжимают палочки совсем взрослой хваткой, и он бодро ударяет ими по коже барабана без тени сомнения. Закрыв глаза, он твердит шепотом про себя простенькую песенку, чтобы не сбиться с ритма:

Жить. Жить. Живы.
Жить. Жить. Живы.
Жить. Жить. Жить.
Жить. Жить. Жить.
Жить. Жить. Живы.