Апрельское колдовство

Она ногой оттолкнула его руки, но он только продолжал смеяться, и, глядя на него из своего далекого далека, Сеси видела его голову - крупную, лоб - высокий, нос - орлиный, глаза - блестящие, плечи - широкие и налитые силой руки, которые бережно гладили туфли платком. Глядя вниз из потаенного чердака красивой головки, Сеси потянула скрытую проволочку чревовещания, и милый ротик тотчас открылся:

- Спасибо!

- Вот как, ты умеешь быть вежливой?

Запах сбруи от его рук, запах конюшни, пропитавший его одежду, коснулся чутких ноздрей, и тело Сеси, лежащее в постели далеко-далеко за темными полями и цветущими лугами, беспокойно зашевелилось, словно она что-то увидела во сне.

- Только не с тобой! - ответила Энн.

- Т-с, говори ласково, - сказала Сеси, и пальцы Энн сами потянулись к голове Тома.

Энн отдернула руку.

- Я с ума сошла!

- Верно. - Он кивнул, улыбаясь, слегка озадаченный. Ты хотела потрогать меня?

- Не знаю. Уходи, уходи! - Ее щеки пылали, словно розовые угли.

- Почему ты не убегаешь? Я тебя не держу. - Том выпрямился. - Ты передумала? Пойдешь сегодня со мной на танцы? Это очень важно. Я потом скажу почему.

- Нет, - ответила Энн.

- Да! - воскликнула Сеси. - Я еще никогда не танцевала. Хочу танцевать. Я еще никогда не носила длинного шуршащего платья. Хочу платье. Хочу танцевать всю ночь. Я еще никогда не была в танцующей женщине, папа и мама ни разу мне не позволяли. Собаки, кошки, кузнечики, листья - я во всем свете побывала в разное время, но никогда не была женщиной в весенний вечер, в такой вечер, как этот... О, прошу тебя, пойдем на танцы!

Мысль ее напряглась, словно расправились пальцы в новой перчатке.

- Хорошо, - сказала Энн Лири. - Я пойду с тобой на танцы, Том.

- А теперь - в дом, живо! - воскликнула Сеси. - Тебе еще надо умыться, сказать родителям, достать платье, утюг в руки, за дело!

- Мама, - сказала Энн, - я передумала.

Повозка мчалась по дороге, комнаты фермы вдруг ожили, кипела вода для купанья, плита раскаляла утюг для платья, мать металась из угла в угол, и рот ее ощетинился шпильками.

- Что это на тебя вдруг нашло, Энн? Тебе ведь не нравится Том!

- Верно. - И Энн в разгар приготовлений вдруг застыла на месте.

"Но ведь весна!" - подумала Сеси.

- Сейчас весна, - сказала Энн.

"И такой чудесный вечер для танцев", - подумала Сеси.

- ...для танцев, - пробормотала Энн Лири.

И вот она уже сидит в корыте, и пузырчатое мыло пенится на ее белых покатых плечах, лепит под мышками гнездышки, теплая грудь скользит в ладонях, и Сеси заставляет губы шевелиться. Она терла тут, мылила там, а теперь - встать! Вытереться полотенцем! Духи! Пудра!

- Эй, ты! - Энн окликнула свое отражение в зеркале: белое и розовое, словно лилии и гвоздики. - Кто ты сегодня вечером?

- Семнадцатилетняя девушка. - Сеси выглянула из ее фиалковых глаз. - Ты меня не видишь. А ты знаешь, что я здесь? Энн Лири покачала головой.

- Не иначе в меня вселилась апрельская ведьма.

- Горячо, горячо! - рассмеялась Сеси. - А теперь одеваться. Ах, как сладостно, когда красивая одежда облекает пышущее жизнью тело! И снаружи уже зовут...

- Энн, Том здесь!

- Скажите ему, пусть подождет. - Энн вдруг села. Скажите, что я не пойду на танцы.

- Что такое? - сказала мать, стоя на пороге.

Сеси мигом заняла свое место. На какое-то роковое мгновение она отвлеклась, покинула тело Энн. Услышала далекий топот копыт, скрип колес на лунной дороге и вдруг подумала: "Полечу, найду Тома, проникну в его голову, посмотрю, что чувствует в такую ночь парень двадцати двух лет". И она пустилась в полет над вересковым лугом, но тотчас вернулась, будто птица в родную клетку, и заметалась, забилась в голове Энн Лири.

- Энн!

- Пусть уходит!

- Энн! - Сеси устроилась поудобнее и напрягла свои мысли.

Но Энн закусила удила.

- Нет, нет, я его ненавижу!

Нельзя было ни на миг оставлять ее. Сеси подчинила себе руки девушки... сердце... голову... исподволь, осторожно.

"Встань!" - подумала она.

Энн встала.

"Надень пальто!"

Энн надела пальто.

"Теперь иди!"

"Нет!" - подумала Энн Лири.

"Ступай!"

- Энн, - заговорила мать, - не заставляй больше Тома ждать. Сейчас же иди, и никаких фокусов. Что это на тебя нашло?

- Ничего, мама. Спокойной ночи. Мы вернемся поздно. Энн и Сеси вместе выбежали в весенний вечер.

Комната, полная плавно танцующих голубей, которые мягко распускают оборки своих величавых, пышных перьев, комната, полная павлинов, полная радужных пятен и бликов. И посреди всего этого кружится, кружится, кружится в танце Энн Лири...

- Какой сегодня чудесный вечер! - сказала Сеси.

- Какой чудесный вечер! - произнесла Энн.

- Ты какая-то странная, - сказал Том.

Вихревая музыка окутала их мглой, закружила в струях песни; они плыли, качались, тонули и вновь всплывали за глотком воздуха, цепляясь друг за друга, словно утопающие, и опять кружились, кружились в вихре, в шепоте, вздохах, под звуки "Прекрасного Огайо".

Сеси напевала. Губы Энн разомкнулись, и зазвучала мелодия.

- Да, я странная, - ответила Сеси.

- Ты на себя не похожа, - сказал Том.

- Сегодня да.

- Ты не та Энн Лири, которую я знал.