Априори Life 3

– И будучи игроком в неклассическом понимании этого слова, вы усаживались за игровой стол, лишь в том случае, если заранее знали весь расклад соперников, наперед осведомлялись о прикупе, и если администрация игорного заведения письменно гарантировала вам выигрыш. Именно поэтому ваша терра-инкогнито – была вашим вторым именем. О вас знали и слышали, но никто и никогда не видел. Вы долгое время умудрялись оставаться в эпицентре действий, при этом избегая публичности и всех официальных мероприятий. Риск такого масштаба был вам противоестественен. До тех пор, пока ни были назначены выборы депутата Госдумы южного автономного округа. Выборная гонка прошла быстро и безболезненно. Усилий особых для этого не прилагалось, – кого губернатор выдвинул, того и избрали, да и конкуренты были откровенно слабые. Выборная чехарда быстро забылась и людьми, и властью. Наступили иные события и времена. Как для страны, так и для вас лично. И сколь ни противилась бы вам бесконечная, нудная болтовня глав районных администраций, постановка глупых задач, которые никогда не выполнялись и выполниться не могли, потому что ничем иным, как извращенным самообманом чиновников, делающих вид, что работают, создают документы и направляют течение общества, они не являлись. И при всех обстоятельствах вы отдавали себе отчет, что, лично, либо через верных людей вы будете и сможете контролировать весь поток средств, вращающихся в округе. Потому что знали, что власть денег сильнее любой другой власти.

– Против лома, как известно.... А там был лом олигархический, причем, валютный, – едко усмехнулся он. На его худом лице отразилось усталое разочарование. Было заметно его нежелание говорить об этом, нежелание об этом вспоминать. Он был сейчас на другом периоде жизни, и волновали его совсем другие вопросы.

– Деньги не врут, – так вы всегда говорили, – продолжила я. – Только спустя время понимаешь, насколько ценной была информация. И с какой отдачей вы несли ее в массы.

– Просто поставленная речь и отработанная техника. Не более, – с присущей скромностью парировал он.

– Перестаньте, – улыбнулась я, гася внутри внезапно вспыхнувшие всплески ностальгии. – Одной только техникой мир не покоришь. И тогда, и сегодня и через сотни лет нужно суметь, прежде всего, затронуть души людей, заставить задуматься, вызвать эмоции, мороз по коже.

– Это техника, – снова произнес он уже более сухо. – Люди в массе своей – идиоты. Они быстрее придумают кучу наитупейших вещей: костюмы для собак, например, должность пиар-менеджера или палку для селфи, нежели рискнуть вникнуть в суть. Они не жаждут истины, они требуют иллюзий, без которых жить не могут и не умеют. И сколь ни показывай им возможностей развиваться, они все равно предпочтут слабости желудка и дешевые зрелища. Стоит ли говорить, что на столь примитивной почве срабатывает почти любая техника.

– При условии, что их использует грамотный манипулятор, – все же добавила я, старательно возвращая заданный диалог в текущее русло.

Фамулов глубоко выдохнул, и, привстав, чуть отодвинул в сторону стул, на котором сидел.

– Мне бы хотелось угостить тебя чаем, а после еще немного поработать, – сказал он, изобразив на лице начальственную озабоченность. Сколько раз я видела подобные взгляды, после громогласных речей на корпоративных мероприятиях по случаю и без. В нем всегда читалась некая тяжесть, утомленность от происходящего: вся эта напыщенность, помпезность уже давно ему порядком надоели. Весь этот бизнес в принципе всегда был для него больше, забавой, игрой молодости: всё могу – решил и сделал. Сделал, – за ценой не постоял. И продолжал делать, даже когда вся суть, все здравое зерно, заложенное однажды в первооснову организации, смиренно догнивало себя изнутри. Даже когда каноны и обычаи демонстративно растаптывались некачественным количеством. Даже после отчаянной попытке собственноручно разложить дно с целью истребления прижившихся грызунов, столь нескромно разжиревших на хлебном месте. Крысы, к слову, не покинули корабль. Тот самый случай, когда прикормыши оказались выносливее своего хозяина. Или наглее. Или бессердечнее. Не суть. Они остались. А он продолжал делать, не получая ничего взамен, кроме кислого привкуса бессмысленности. С той лишь разницей, что выглядеть стал теперь еще более вышколено, еще более подтянуто, еще более шикарно. Всем своим видом демонстрируя богатство. Потому что когда у состоятельного человека сложности – он решает их в своем автомобиле с личным водителем, в костюме за пару тысяч в иностранной валюте и в золотых часах последней модели. Он их так и решал. Только взгляд при этом становился все глубже. И отрешеннее. Но на эти случаи всегда выручали очки. Непременно в оправе из платины. Отменный актер, что говорить: по незнанию кажется простым и доступным, но внутри холоден и жесток, как наждачная бумага. Не трись, не пытайся втереться в его внутреннюю суть, иначе сотрешь в кровь всю кожу, не говоря о душе.