Априори Life

«Чтоб ты сдохла, трусиха!» – выругалась я на себя в сердцах и, не дожидаясь обходительности, начала стягивать с плеч плащ. Получилось все очень дергано, потому что на нервах, черт возьми! Ну и хрен с ним! Шаг уже сделан, и отступать больше некуда – позади недоумевающий гардеробщик и отсутствие номерка. Откинув взлахмоченные пряди волос со лба, я переступила порог в фойе ресторана.

* * *

Вам, конечно же, хочется знать и как можно скорее, что там было и было ли вообще. Только я не знаю, что вам сказать. Не знаю. Просто не могу, потому что подобной бури эмоций у меня давно уже не было. Я стояла, чувствуя, как внутри набухает какая-то гремучая смесь, неизвестная и потому опасная, как назревает взрыв мощностью не менее тысячи граммов в тротиловом эквиваленте как минимум. Но это все было только внутри, а снаружи – лишь мягкая полуулыбка. В ответ на пустоту.

Я стояла как вкопанная и смотрела в пустой зал. Нет, люди там, конечно же, были: одна парочка сидела у окна, видимо, только начиная свой романтический ужин, другая где-то за полупрозрачной ширмой расположилась на мягких диванчиках, кто-то невозмутимо потягивал кальян, кто-то лениво копался в ноутбуке, кто-то о чем-то оживленно беседовал. Другими словами, все были заняты своими ежеминутными делами, но никто из них точно не ждал меня…

Я так бы и простояла, как дура, если бы наблюдавший за мной все это время менеджер зала не проявил инициативу и не спросил наконец: «Девушка, это именно вас, вероятно, ожидают. Пройдемте со мной».

Мы спустились на два пролета вниз в еще более затемненное помещение, и я присела на широкий диван, пока сопровождающий объяснял моменты поведения в темноте основного зала. Я честно пыталась слушать, только мысли сбивались, и перекрученный, видимо, при надевании чулок сильно сдавливал ногу. Я чувствовала себя школьницей на первом свидание в убийственной смеси смущения и ликования. До тех пор пока меня не пригласили к черной дыре входа. Все металлические и так или иначе светящиеся предметы пришлось сдать в специальные ячейки хранения. Телефон ушел туда же. Вообще отлично!

Официант не заставил себя долго ждать – он появился из плотной черной ширмы в темных очках и наушнике. Он объяснил элементарные действия при входе и посадке, а также некоторые мелкие нюансы, затем просто повернулся спиной и попросил, встав четко за ним, положить руку ему на плечо. Я так и сделала. Это и был тот самый момент, когда отступать было уже некуда.

Мы вошли. Темнота. Кромешная темнота. Сначала она пугает. Ты чувствуешь, как учащается дыхание, как потеют ладони и как сердце колотится где-то в висках. Как трясущимися руками нащупываешь стул, кажется, деревянный с довольно высокой спинкой, чтобы согнуть наконец ватные ноги, успевшие затечь за какие-то считаные минуты. Затем начинаешь прислушиваться к ней, будто знакомиться, ощупывать привычные предметы обихода, с которыми сталкиваешься ежедневно, не придавая им никакого значения, – контуры чашек, изгибы широких блюд и прохладу столовых приборов. Их образы будто фрагментами вспыхивают в голове и тут же гаснут, сменяясь новыми картинками. А где-то изнутри прорывался неописуемый детский восторг, как будто ты заново учишься чувствовать.

Все оказывается совершенно иным, когда перестает быть привычным.

И я попробовала. Я поднесла свою ладонь вплотную к глазам, но ничего не изменилось. Темнота есть темнота. Она тем и прекрасна, что не имеет оттенков.

Я не видела собственной руки. Я знала, что она есть, но ее как будто и не было. А если я ее не вижу, как доказать, что она есть? Выходит, что никак. И простое знание без рационального подтверждения, получается, бывает сильнее очевидного…

«Вот это философский приход у меня случился», – пронеслось в голове.

И я улыбнулась очередной своей глупости, все равно ж никто не видит, а потом успокоилась, расслабилась и просто стала ждать. Ждать и слушать, как темнота начинает проникать в меня. Медленно вползать, впитываться сквозь поры и будто наполнять чем-то объемным и теплым. Мысли уже не мечутся в панике, как телевизионная рябь, а начинают ловить сигнал будто изнутри. Будто нечто более мощное, опирающееся исключительно на сенсорное восприятие, становится твоим новым я.

Насколько же мы сами себя не знаем.

Я даже закрыла глаза, что не имело в принципе никакого логического значения, а так, скорее, привычка на уровне физиологии, и сделала глубокий вдох, чтобы случайно не потерять это состояние. Но оно и не думало теряться, напротив, лишь набирало силу, пробуждая вслед за собой желание тут же применить его на деле. И я взяла бокал. Нет, я не видела его, я просто знала, где он находится, знала с точностью до миллиметра по поверхности стола. Я знала, я его чувствовала. Холод стекла резанул мои пальцы, оказавшиеся вдруг такими горячими.

– Добрый вечер, госпожа Батунина! – раздалось вдруг откуда-то из глубины шуршащим шепотом.

Сказать, что я вздрогнула, – ничего не сказать. Я чуть не описалась с перепугу!