АПРК «Курск» Послесловие к трагедии

С капитаном 1-го ранга Сергеем Ежовым мы встретились в Главном штабе ВМФ, где он ныне служит. Наверное, так хорошо командира «Курска», как он, не знает никто. И это не пустые слова. Рассказывает Сергей Ежов: «С Геной мы познакомились где-то в году восемьдесят седьмом – восьмом, когда оба были командирами лодок. Он – дизельной ракетной, а я – атомной. Встречались большей частью на всевозможных совещаниях и подведениях итогов, хотя наши лодки и входили в состав разных дивизий. В 90-м году его 35-я дивизия была расформирована. Почти одновременно расформировали и мой экипаж. Так мы с Геной Лячиным оказались за штатом. В апреле 91-го вышла директива о формировании первого и второго экипажей строящегося «Курска». Мне предложили идти на второй экипаж командиром. Я согласился. Старпомом к себе я предложил пойти Гене. Он согласился. Вместе начали собирать людей. Гена на этом этапе мне здорово помог. Привел много своих соплавателей по 35-й дивизии. К сентябрю 91-го мы сформировали экипаж и отправились на учебу в Обнинск. Обратно в Видяево вернулись только в марте 93-го. Приняли «Воронеж». Первый экипаж в это время убыл в Североморск принимать «Курск». Я в то время уже собирался переводиться в Москву и готовил себе Гену на замену. На допуск к управлению кораблем он сдал очень быстро, успешно прошел квалификационную комиссию и военный совет флота. Но тогда мне перевестись не удалось, и все застопорилось. Вместе с Геной мы проплавали до 9б-го года. Вместе входили в линию, отрабатывали торпедные и ракетные стрельбы. Экипаж у нас был прекрасный. Три раза подряд нас объявляли лучшими в дивизии. И в этом была огромная заслуга Гены. В феврале 9б-го мы вместе сходили на боевую службу в Северную Атлантику на «Воронеже». Отрабатывали задачи вместе с возвращавшимся из Средиземного моря «Кузнецовым». На боевой службе вдвоем попеременно несли командирскую вахту. И я был спокоен, когда Гена заменял меня. Помню, однажды во время его вахты лодку выбросило на поверхность. Я понял это по качке. Наверху шторм и район с очень интенсивным судоходством. Но Гена не растерялся. Пока я добежал с третьего отсека до второго, он уже заполнил цистерны, погрузился и дал ход.

К этому моменту уже пришел в Видяево «Курск», и его первый командир Рожков уволился в запас по болезни. Старший помощник у него был не допущен и потому командирскую должность предложили Гене. Естественно, он согласился. На «Курске» у него были тесные связи с Руцким, и благодаря этому Гена много сумел сделать для корабля и экипажа».

Мы сидели с Сергеем Ежовым на десятом этаже штаба ВМФ. Из окна его кабинета, казалось, была видна вся Москва, и даже не верилось, что где-то далеко-далеко в стылой глубине лежит разорванный в куски атомный крейсер. Некоторая первоначальная напряженность быстро прошла, и Сергей рассказывал о своем друге все, что запечатлелось в его памяти.

«Гена был удивительно целеустремленный и дотошный человек. Дело ему было до всего. Будучи старшим помощником, умудрялся дойти до каждого матроса. Был очень педантичным. С Ириной они были очень хорошей парой. Дружили еще со школы, за одной партой сидели. Гена сам из простой рабочей семьи, а Ирина из потомственной морской. Ее отец еще на Соловках в войну юнгой был. Так будущий тесть его в моряки и сагитировал. Семья у Лячиных была очень дружная и хорошая. Гена был прекрасным семьянином. Он умудрялся даже иногда в обеденный перерыв примчаться домой и сготовить жене и детям обед. Ирина преподавала в школе и возвращалась поздно. Очень много имел знакомых. Мы часто общались семьями, хотя ходить к друг другу в гости удавалось не всегда, служба есть служба. Вообще Гена был чрезвычайно контактным человеком, однако, если требовала обстановка, становился весьма жестким и требовательным. Командиром он был настоящим».

Из разговора с офицерами в штабе 7-й дивизии:

«Очень негативно относился к любителям спиртного. Всех, кто к этому делу был привержен, держал строго на контроле. Кто не вышел на службу, сразу же за таким посылался корабельный «собр», доставлявший виновника на ковер, после чего у виновника надолго пропадала всякая охота к горячительным напиткам. Не видели за свою службу ни одного командира, кто так бы относился к своим матросам срочной службы, как Гена. Постоянно занимался тем, как его «бойцы» накормлены, помыты, есть ли теплое белье (не дай бог застудятся!), когда последний раз писал домой и что пишут из дома. По переписке был знаком со всеми родителями своих матросов. Никогда не кичился тем, что стал командиром крейсера. Никогда не питался у себя в каюте, а всегда со своими офицерами в кают-компании».

Об этой удивительной заботе о подчиненных говорит и личное дело Геннадия Петровича. Такого, честно говоря, я никогда не встречал за время своей службы. В каждой из характеристик и аттестаций обязательно есть следующая фраза: «Проявляет особую заботу о подчиненных». Поверьте, это многого стоит!