Апсары - пилоты небесных колесниц

Вылез из фюзеляжа вертолета и стою рядом с входным трапом. Вижу, как по рулежке аэродрома летят к нам машины с охраной и еще с каким–то черным лимузином. Вся кавалькада залетает в ангар, машины с охраной разъезжаются по сторонам, а лимузин прямо к Цессне, что стояла в нашем ангаре. Этот самолет стоит в ангаре с подломанной правой стойкой шасси. Сказали, что будто бы сам принц Сианук не справился с управлением и после посадки налетел на светильник боковых огней рулежной дорожки, потому и стойку самолетного шасси погнул. Охрана в необычном камуфляже, все в беретах и с автоматами. Выскочили и рассыпались, припали на колено с автоматами, образуя телами своеобразное охранное кольцо. Из лимузина выскакивает довольно бодро некий маленький, улыбчивый господин. Секунду задерживается, так как все, кто был рядом, свалились на одно колено и головы низко склонили, а руки, как это и положено у них молитвенно, ладонями сложили и держат согбенно над головой. Маленький господин так же ручки ладошками сложил и во все стороны кланяется слегка наклоняясь. Он, улыбаясь, их казалось, не замечая, сразу же идет к самолетику, мимо нас. Про себя еще думаю, что это за птица такая важная? Смотри, как все припали на колено. Важный и шустрый господинчик покрутился, потыкал пальчиком в сторону подломанной стойки, а потом повернулся и к нам.

Я не теряясь, шагаю ему на встречу.

— Хеллоу! — Говорю и руку протягиваю ему. Он, улыбаясь, протягивает мне навстречу свою маленькую ладошку, можно сказать, почти ребячью лапку и почти детскую. Здороваемся. Краем глаза вижу, что и генерал Маусэй, и все они, кто так и стоят согбенно, руки воздев, над головами, подглядывают за нашей встречей.

Но шустрячок этот, улыбается и мне сразу же, тем нравится. Он очень подвижный и заглядывает внутрь вертолета. Я его приглашаю подняться и помогаю залезть в грузовую кабину. Он влез, любопытно осматривается, а я тяну его в кабину пилотов. Сам проскакиваю, усаживаюсь на место пилота, а он с неподдельным любопытством разглядывает приборные доски и верхний пульт летчиков. Пока он созерцает, я ему все по–английски. И что за машина и сколько и как. Вижу, что все, о чем я говорю, ему нравится, и он понимает. Переспрашивает, уточняет. Я ему поясняю, что мы для того, что бы и так–то и столько. Потом он уже сам к выходу и я понимаю, какая он важная птица. Так как ему навстречу устремляется в помощь сразу несколько рук из охраны.

Еще несколько секунд постояли рядом. Руки пожимаем, прощаясь, и он, обмеривая меня добрым взглядом, смотрит по–хорошему на меня снизу вверх. А потом так же быстро скрывается за фюзеляжем, а потом юркнул в свой лимузин и укатил. А кто же это был?

Как, Сианук? Вот тебе здрасьте! А я в таком виде, в плавках, и в сандалиях, даже на босую ногу! Но все ко мне тут же, бросаются, окружают и поздравляют. Руку мою трясут, радуются тому, что я им свою руку протягиваю и пожимаю. А они рады еще и по тому, что именно этой рукой я касался, их божества и теперь они могут, прикоснуться как бы к нему. Потому, что моя рука была в его объятиях! Это же надо? Я, оказывается, самому Сиануку пояснения давал и потом по вертолету все показывал, а еще и руку ему пожал!

Я и до этого ходил в авторитетах у них, а тут словно герой. Теперь чуть что, так со мной всякий старается встретиться и мне руку пожать. Уже замучили, просто. Мне же ведь некогда, работать надо! А они все идут и идут и все к ручке моей прикладываются!

Американский друг

Приехали в ангар, а там, возле подраненной Цессны крутится кто–то из европейцев. Потом оказалось, что я ошибся, это был американец, Смит. Представитель компании по ремонту самолетов Цессны в этом Юго — Восточном регионе.

Поздоровались и разошлись по своим делам. Он к Цессне, мы к своему вертолету. И вроде все некогда, работа отвлекает, а нет–нет, да глянешь в окошко, как там дела обстоят у Смита? Потом замечаю, что и он так же в нашу сторону посматривает. А ведь и ему интересно тоже.