Апшерон

- Но имейте в виду, - предупредил Кудрат, - что ваша поездка ни в коем случае не должна отразиться на вашей основной работе. Так и скажите остальным товарищам.

- Можете не сомневаться, товарищ управляющий. Все понимают значение задания. Некоторые из товарищей в свободное от работы время успели запастись кое-каким оборудованием и материалами.

- Правильно! - кивнул головой Кудрат. - Но все же не забывайте, что все вы нужны здесь. На селе пробудете не более месяца.

- Понятно!

Исмаил-заде обратился к другому инженеру, который сидел сбоку, облокотившись о письменный стол:

- В какое селение вы едете?

- Забыл, как называется, товарищ управляющий. Но знаю, что там колхоз имени Низами. Находится на самой макушке горы. До Шемахи поедем на машине, а там на лошадях. Я связался по телефону с председателем колхоза. Он уже месяц, как ведет подготовку. Все земляные и строительные работы закончены.

- Стало быть, вы едете в селение Сарбан. Отлично! - Кудрат вдруг вспомнил Таира. - А вы знаете, что несколько парней из этого колхоза работает у нас?

- Знаю, - братья Байрамлы. Я было включил в бригаду и Таира, но затем передумал. Ему там делать пока нечего. Но когда будет нужно, хорошо бы командировать его на проводку линий. Дельный парень.

- Можно... Да, вот что еще. Захватите с собой теплую одежду. В тех местах уже изрядно холодно... Ну, я вас больше не задерживаю. Подготовьтесь и выезжайте... - Исмаил-заде попрощался с инженерами и техниками. Передайте привет колхозникам.

Все вышли. Кудрат снова взглянул на барометр. Стрелка не сходила с отметки "буря".

4

Когда Мирзоеву стало известно, что его направляют в трест Кудрата в качестве рядового инженера, он решил отсиживаться дома, пока не уляжется весь этот шум. Жена и дети не знали, что он отстранен от должности, и первое время сам Мирзоев не хотел говорить им об этом. "Зачем портить всем настроение?" - думал он. Мрачный и угрюмый, он целыми днями сидел без дела. Перемена, происшедшая в нем, не могла остаться незамеченной, и, уступая настойчивым расспросам жены, Мирзоев, наконец, признался:

- Завистники стали мне поперек дороги. Будто бы я не давал ходу другим. Позавчера отдали приказ и направили меня рядовым инженером в подчинение моего злейшего врага. - Мирзоев глубоко вздохнул и замолк. - Мстят мне, Диляра, ох, как мстят! Нанесли такой удар, что век не забуду. Ты сама знаешь, что я поднялся на должность заместителя начальника "Азнефти" не по протекции доброго дяди, а только благодаря своим способностям. Но зависть заела людей. Не могли, видно, мириться с тем, что я раньше всех достиг высокого положения. И вот все пошло прахом. Чего только не сказал мне Асланов? Оговорили! Иначе, с чего бы ему возненавидеть меня? Эх!.. Такова уж, видно, моя судьба.

Диляра не любила вмешиваться в служебные дела мужа. Она интересовалась лишь детьми и домашним хозяйством. Но, видя, что сегодня муж нуждается в утешении, она сказала:

- Не печалься, Салах. Не вечно же человеку занимать высокий пост?

По натуре своей Диляра была доброй и отзывчивой женщиной. Даже о недостатках мужа она говорила всегда осторожно и с опаской, чтобы не обидеть его. Она знала кое-какие грехи за мужем и могла бы намекнуть на них, но, видя, как он угрюмо шагает по комнате, решила лучше промолчать.

- Салах, - мягко говорила она, - ты знаешь характер Асланова лучше меня. Сегодня он критикует, снимает с поста, а когда видит, что ты исправился и работаешь не за страх, а за совесть, сам же берет тебя за руку и поднимает. Он не из тех, кто таит злобу.

- Эх! Поздно уж мне. На-днях он критиковал всех на совещании. А когда дело дошло до меня, только махнул рукой. Нечего, дескать, ждать толку от Мирзоева. Я знаю, что это значит. Кого он любит, того критикует, а меня... Нет, меня он, должно быть, здорово не взлюбил, Диляра. Не знаю, как этот Исмаил-заде ухитрился уронить меня в его глазах? Просто убил он меня!..

Прошло три дня. Шторм на море продолжался. Слегка ослабевший было ветер задул к вечеру третьего дня с новой силой. В этот день Мирзоев раза два звонил в трест Кудрату. Он узнал, что управляющий не отлучался из треста ни днем, ни ночью. Мирзоеву стало совестно так долго отсиживаться дома, и он решил с утра выйти на работу. "Если так будет продолжаться и дальше, так мне, может, придется ждать целую неделю", - подумал он и попросил жену достать тот костюм, который он носил, будучи рядовым инженером. Это еще больше расстроило семью, в которой и без того уже царило уныние.

Выйдя около десяти утра из дому, Мирзоев по привычке зашагал в ту сторону, где обычно ожидала его машина. Но машины с торчащей над ветровым стеклом антенной на месте не было. Это еще раз напомнило ему о положении, в котором он очутился, и, расстроенный, он пошел пешком. Он и его семья давно привыкли ездить в новенькой машине. И сейчас отсутствие ее подействовало на него гораздо больше, чем снижение в должности.

"Теперь, - думал он, - все будут говорить: "Ну как, дружище? Поубавилось у тебя спеси? Слишком уж был самонадеян. На то, брат, советская власть. И поднимет, и одернет..."