Аптекарская роза

Оказывается, Вульфстан плохой лгун, но все-таки способен пустить гончую по ложному следу. И еще одна любопытная деталь: Вульфстан уже знал имя пилигрима, когда разговаривал с Люси Уилтон, но и на ее вопросы тоже отвечал уклончиво. Несмотря на их с Люси общую тайну, он не все ей открыл.

Послушник Генри, сидя у стола, читал рукопись. Брат Вульфстан дремал возле огня.

— Он устал, — прошептал Генри, когда на пороге появился Оуэн. — Вы не можете заглянуть в другой раз?

— Нет, не могу.

Генри подошел к Вульфстану и разбудил старика так бережно, что Оуэн даже растрогался. Лекарь сонно взглянул на визитера, постепенно приходя в себя.

— Что? Ах, да. Аббат Кампиан говорил, что вы зайдете.

— Не могли бы мы поговорить наедине?

Послушник посмотрел на Вульфстана, и тот кивнул.

— Ступай и подумай над тем, что прочитал за это утро. Позже мы с тобой все обсудим.

Юноша сложил рукопись и, убрав на место, вышел из лазарета.

— Хороший мальчик.

Оуэн уселся напротив старого монаха.

— Простите, но я решил сразу приступить к делу. Вы наверняка знаете, зачем я здесь, поэтому не вижу смысла играть словами.

Лицо Вульфстана приобрело холодное, почти враждебное выражение.

— Это вы затеяли со мной игру. Сразу могли бы признаться, что вас прислал архиепископ.

— Я надеялся, что мне не понадобится ничего говорить. Аббат предупреждал вас, чтобы вы об этом помалкивали?

— Я не нуждаюсь в предупреждениях.

Враждебность старого монаха разочаровала Оуэна, но он не мог винить Вульфстана. Окажись он на его месте, чувствовал бы то же самое. Лучше сразу выложить все самое худшее.

— Дело вот в чем. Я думаю, что Джеффри Монтейна отравили. И сэра Освальда Фицуильяма, возможно, тоже.

Вульфстан уставился на свои сандалии, но Оуэн разглядел бусинки пота у него на лбу.

— Я не обвиняю вас, брат Вульфстан. Вас могли просто использовать. Подозреваю, вы раскрыли предательство и теперь опасаетесь, что кто-то обвинит вас в двух смертях.

Старик не проронил ни слова.

— Если вы расскажете мне все, что знаете, это, возможно, спасет аббатство Святой Марии от еще большей беды.

Лекарь поднял на него испуганные глаза.

— Какой беды?

— Извлечения из могилы тела Монтейна.

— Нет. Святые небеса, нет. Прошу вас. Не тревожьте Джеффри.

— Я бы тоже этого не хотел. Так вы расскажете мне все, что знаете?

— Мне казалось, архиепископа интересует смерть Фицуильяма.

— А я думаю, эти две смерти связаны.

Вульфстан вздохнул и уставился на свои руки.

— Кого вы пытаетесь защитить?

Старый монах поднялся и начал ворошить поленья в очаге.

— Аббат пожелал, чтобы я вам помог. Но это непросто. — Он продолжал возиться с огнем. — Кому вы собираетесь рассказать о том, что узнаете?

— Это будет зависеть от того, что я выясню. Возможно, мне и не придется говорить об этом никому, кроме его светлости.

— И вы не станете тревожить Джеффри?

— Нет.

Вульфстан вернулся на место. Сцепив руки, он наклонил голову.

— Уверен, что это был несчастный случай.

— О чем это вы?

— Я понял это только после того, как Фицуильям… Я понятия не имел, что лекарство смертельно. — Он поднял на Оуэна перепуганные глаза. — Он уже был болен, видите ли. Наверняка он уже был болен.

— Николас Уилтон?

Вульфстан прикрыл веки, кивнул.

— Расскажите подробно, как все произошло.

С трудом подбирая слова, лекарь поведал всю историю. Почти всю. Он не стал рассказывать о странных расспросах Николаса, когда Вульфстан пришел к нему за лекарством. Монах также не упомянул, что рассказал о своей догадке Люси Уилтон.

Все, что услышал Оуэн, явилось для него откровением.

— И вы ничего не заподозрили, когда Монтейн назвал его убийцей?

— Он бредил, а в таком состоянии люди несут невесть что.

Оуэн поднялся и начал мерить шагами комнату, обдумывая услышанное. Вульфстан сидел, спрятав руки в рукава и глядя неподвижно на огонь. Раскрасневшееся, взмокшее лицо выдавало его. Он скрыл часть правды. Оуэна это не удивило, он и не ожидал, что будет легко.

— Что вы сделали, когда обнаружили огромную дозу аконита в лекарстве?

— Я избавился от склянки.

— Каким образом?

— Я… — Вульфстан закрыл глаза, явно пытаясь придумать убедительный ответ. — Я приказал сжечь лекарство.

— Кому вы приказали? Своему послушнику?

— Я… Нет.

Монах не умел лгать. Оуэн на это и рассчитывал. Нужно было просто набраться терпения.

— Тогда кому?

— Другу.

— Выходит, еще кто-то посвящен в это дело?

— Он никому не расскажет.

— Вы по-прежнему темните.

Монах еще больше побагровел.

— Теперь вы знаете, что незачем раскапывать тело Джеффри. Вы знаете, отчего он умер. Неужели этого мало?

— А вы уверены, что смертельная доза аконита попала в лекарство случайно?

— Как же иначе? В то время я еще не знал имени пилигрима, поэтому не мог назвать его Николасу Уилтону. — «Но Николас задавал вопросы. Он знал, для кого готовил лекарство». — Он не наведывался в аббатство, пока здесь жил Джеффри, так откуда он мог знать? Да и зачем бы ему травить незнакомца?