Ар-Деко

Отыскав телефонную будку, остановился, затем выгреб из кармана брюк мелочь, залез в жаркий, как духовка, ящик, не закрыв дверь, и набрал номер магазина.

Сингер откликнулся не сразу, я хотел уже повесить трубку на рычаг, когда услышал его голос:

– Хэлло.

– Добрый вечер. Это я. Какие-нибудь новости от нашего друга?

– Да, есть новости. Встретимся там же, где и в прошлый раз. Через час.

Вот так. Может быть, я даже угадал. Хотелось бы угадать.

Сингер приехал один, Жильбера не было. Когда я вошел в кафе, он уже сидел за столиком и поглощал салат, запивая его белым вином. Отодвинув стул, я уселся напротив.

– Приятного аппетита. Какие новости?

– Первая новость от Жильбера. – Сингер отложил вилку, которую по американской привычке держал в правой руке, и полез во внутренний карман пиджака. – Вот данные на сладенького. Вычислили его легко, номер был снят через полицию по просьбе американского представителя, с формулировкой «для проведения специальной операции». – Он подвинул ко мне по столу сложенный лист бумаги.

– Эрик Маркам, – прочитал я. – Насколько соответствует дате приезда Гувера?

– В один день, я проверил. Гувера встретили на аэродроме около трех, Маркам вселился в отель около четырех тридцати того же дня. Сюит на четвертом этаже, комната четыре – двадцать. Что ты дальше собираешься делать?

– Пока не знаю. В идеале я бы воспользовался фотоаппаратом.

– Насколько я понимаю, они встречаются только в номере. Снять их просто вдвоем… – Сингер пожал плечами, – не знаю, что это даст.

– Я подумаю, потом скажу тебе. Еще какие-нибудь новости?

– Новости у меня всегда есть. В газеты это еще не попало, но утром из Нила выудили двух корсиканцев, а ты знаешь, что у них проблемы с сицилийцами, так?

– Вроде бы они до драки не дошли пока, – задумался я.

– Пока никто и не говорит, что это дело людей Антенуччи. Но прошел слух, что на них вешают «Певца» Карузо, вроде бы троих из людей Психа Лисандру видели в том районе. И убиты оба из лупары[5], судя по всему.

В отличие от сицилийцев Корсиканский союз в Большом Каире был именно союзом, то есть объединением нескольких банд. Главным там считался Джуван Лерия, прожженный бандит уже под семьдесят, ранее специализировавшийся на похищениях за выкуп на родном острове. Псих Лисандру был вторым в иерархии после него: его банда контролировала квартал между Шестидесятой и Шестьдесят второй улицами, населенный все больше корсиканцами, сардинцами и даже испанцами.

Союз по своим возможностям не слишком отставал от сицилийцев, а в общем и целом был похож на них как единоутробный родственник. Просто захватывать территорию и бизнес они стали чуть позже, вследствие чего начали лезть в те сферы, в которых сицилийцы к тому времени чувствовали себя уютно и безопасно. Кроме того, они открыли свой бизнес, подпольный разлив вин с поддельными этикетками, потому что стопроцентный налог на алкоголь взимался по количеству ввезенных бутылок. Местного алкоголя в Египте не было. Ну, такого, чтобы его кому-то пить хотелось. Корсиканцы везли дешевое вино в цистернах, разливали где-то подпольно, печатали этикетки и продавали через дешевые бары. И с этим товаром влезли и в Маленькую Италию, после чего конфликт обострился окончательно. Но до стрельбы пока не доходило.

– Люди Психа Лисандру продают свое вино на территории Маленьких Всех, – словно пояснил мою невысказанную вслух мысль Сингер. – В тот день они завезли грузовик вина в польский район.

Вот как… тут мне повезло, получается.

– Пусть воюют, – кивнул я.

– Верно, про тебя точно не вспомнят. Еще новость. – Сингер отпил вина и промокнул губы салфеткой. – Ты был прав, Гувер здесь из-за аукциона. В полиции ходит слух, что готовится вооруженное ограбление американцами. Директор Гувер, судя по всему, решил создать себе великую рекламу, он это любит.

– Гусь Шихан? – вспомнил я.

– Скорей всего.

– Сколько всего интересного…

– Да уж. Но тебе лучше быть вдвойне осторожней: чем ближе аукцион, тем больше вокруг возможных проблем.

– С этим согласен.

10

В тот вечер я на такси вернулся в «Отель Жозефин» и ночевал там, а с утра, переодевшись в «обычное», поехал к Цви. Звонить предварительно не стал, потому что Цви всегда в своей лавочке, с девяти утра и до восьми вечера. Мне кажется, что даже если ему ногу ампутируют, он прямо с операционного стола приковыляет и лишь там обретет душевный покой. У родного подвала с имуществом.