Араб у трона короля (СИ)

— Так не дают нам жить по-другому! — вскричал Беклемишев. — Мастеров не дают, грамоте не обучают. В Польше университет открыли, а чтобы в Москве, так вишь-ли, открывайте католические храмы и вступай в унию. А до того ни-ни.

— Вот-вот… А у нас в Казани уже завтра откроется университет и младшая школа. Бесплатные, между прочим.

— Ваши магометанские университеты известны, — махнул рукой посол.

— Это не магометанские, а суфийские университеты. Это большая разница. В них вместе с обычными науками изучают историю религии. Не только суры Корана, но и Заветы. Христианский класс в университете ведёт Максим Грек. Скоро приедет.

— Слышал, что на Тавриде новый христианский храм возвели?

— Суфийский собор. У вас ведь тоже во многих церквах христиане с магометанами вместе молятся. Символ веры ведь почти идентичен[26].

— Наши митрополиты, те что из Киева пришли, супротив наших традиций, — вздохнул Беклемишев. — Не пойдут на это.

— Лучше уж с магометанами молиться, чем с латинянами. На мой взгляд, — вздохнул я.

Мне претили конфессиональные споры.

— Мне всё равно, как вы будете развиваться. Хоть зарастите говном и мелкой ракушкой. Но на моих землях будет так, как я сказал. И, если захотите, так же будет и на ваших землях.

Помолчали. Мы с Беклемишевым сидели в восточном крыле второго этажа Царского дворца. Я лично любовался разлившейся Волгой, бурно несущей свои бескрайние воды мимо Царицына, а истекавшей из торфяных болот Тверской области.

Ещё недавно противоположный берег был виден «невооружённым глазом», а теперь он исчез среди растёкшейся в бесконечность реке.

Древние называли её Ра, ордынцы — Итиль, русы — Волога. Для меня она была и есть Волга.

«Кто не видел её разливы, тот в этой жизни ничего не видел», — подумалось мне.

Никакие водохранилища не сдерживали стремящийся к морю поток и он сам вскоре становился морем.

Я поднял подзорную трубу и глянул вдаль. Только вода до самого горизонта.

«Это километров сорок с такой-то высоты», — прикинул я расстояние до горизонта.

— Это, действительно, место, где была столица Улуса Джучи?

Я с удивлением посмотрел на посла.

— А сам бы ты, Иван Никитич, разве не здесь поставил город. Самое высокое место, ручьев полно и перетока в Дон не далеко.

Беклемишев удивлённо вскинул брови.

— Так разве ж была в те времена перетока? При Батые-то?

— Ещё и ранее была, при Афинянах, — усмехнулся я. — Мы старые протоки раскопали и углубили.

— Да-а-а… Видать надолго ты пришёл сюда, Пётр Иванович, — покачал головой Беклемишев.

— Ты, Иван Никифорович, даже не представляешь, на сколько долго. У нас ведь все правители расписаны на века.

Беклемишев хмыкнул.

— Так не бывает. Всё течёт и всё меняется, — сказал он, глядя на Волжский разлив.

— Не бывает, — согласился я. — Но, дай бог, система выдержит и после меня.

Частной собственности на землю в империи не существовало. Формально владельцем всех земель в Османской империи был султан. Большая часть земель пожизненно предоставлялась в пользование турецким феодалам. Однако фактически они могли передать свои владения по наследству, при условии содержания за свой счет вооруженных конных отрядов.

Образование было бесплатным. Начальные школы при мечетях могли взымать символическую плату, но часто предоставляли бесплатное питание и одежду. Среднее образование давали специальные учебные заведения — медресе. В них преподавали правоведение и другие предметы. Единственное, что сделал я, — это увеличил субсидирование школ и обязал заниматься ими суфиев. Орден бекташи вообще многое взял в своё управление.

Мы пересекли его с нашим орденом «Славных», введя к бекташам нашу «верхушку»: меня, Санчеса, Мандар Саха и ещё троих индейцев тупи. Причём мне пришлось прочитать Балым Султану целый курс по организации тайных обществ. Не знаю, честно говоря, что получится, но Балым Султан, после того, как я призвал его сообщество к управлению государством, напрягся и отнёсся к моим лекциям с пониманием.

Я рассказал ему, как готовят своих адептов в Ордене Иисуса и думал, что произведу на него впечатление, но он, после того, как я рассказал ему всё, что знал, только хмыкнул.

— Он недоучка, этот ваш Лойола. Всё намного сложнее и глубже. Это, всё равно, если бы я стал забивать гвозди вашей подзорной трубой.

— Не, думаю, что систему экзерсисов разработали недоучки, — сказал я. — Скорее всего они аккумулировали знания для определённых целей, а именно проверки личности на восприимчивость внушения и на способность дальнейшей подготовки.

— Возможно, вы правы, — задумавшись сказал тогда Балым Султан.

Потом он показал, чем занимаются адепты суфиев и я понял разницу между ними и сатанистами. Балым Султан так и назвал иезуитов — «Порождения Тьмы».

Беклемишев не мешал мне думать и вспоминать. Майский вечер был хорош, а вспомнить мне было что, да и подумать было о чём.