Араб у трона короля

Марти дал команду и крепостные пушки замолкли. Вскоре заработала корабельная артиллерия. У неё задача была сложнее. От воды на высоту двадцать метров стрелять было сложно. Мои канониры осваивали новый тип орудий — гаубицы и мортиры с особым зарядом, укомплектованным трубками-замедлителями. Их задачей было проверить качество срабатывания трубок и выставить правильные для этих высот и дистанций. Каждый параметр выстрела записывался в артиллерийский журнал. Ну, где бы мы могли так потренироваться?

Мы действительно стреляли десять суток и потратили даже больше пятисот ядер. Осколки чугунных бомб потом собирали, а цементные… Их мы лили в Бразилии тысячами.

* * *

— Ваш флот разбит и потоплен, — сказал я великому визирю. — Армии на севере и востоке частично уничтожены, частично захвачены в плен, а генералы убиты. Истамбул взят под контроль моими войсками. Янычары уничтожены все поголовно. Ни одно судно не может покинуть порты империи. Даже в пиратском Алжире. Сейчас мои корабли стоят у черноморских портов и портов Тавриды. Таврида с моря беспомощна и вряд ли станет сопротивляться.

— Зачем вы мне это говорите? — Спросил визирь, поглядывая на край крепости и на окружающих нас патагонцев.

— Не вздумайте прыгнуть, Мехмед Паша, не дослушав меня до конца. Дослушайте и делайте, что хотите. Хотите — прыгайте со стены, хотите — нет. Удерживать не стану.

— И что же вы хотите мне сказать? — Удивился визирь. Он едва отошёл от воспоминаний о кровавой бойне, устроенной мальтийцами. К чести сказать, османы бились славно, но не долго. В основном они были заколоты копьями.

— Сейчас, захватив земли и власть в империи, я объявлю себя шахиншахом[17], а вас назначу шахом Турции, если вы не прыгнете со стены.

* * *

— Меня, Великий Магистр, послали защитить крепость от османов, что я и сделал, истребив их высших сановников вместе с султаном. А про Храмовников мне указаний не было, — сказал Мартинес. — Это — раз. В хранилище они не заходили. Печати на дверях вы снимали лично. Пять печатей членов совета, одну печать Тристана и мою. В проходе пыль вековая, на ней остались только ваши следы. Я туда не заходил, как и никто больше, кроме вас, ваше святейшество. Кто и когда выкрал артефакты, я не знаю. Я не был здесь более десяти лет. Какие ко мне могут быть претензии? Мне сложить полномочия? Нет? Слава Богу, вы рассудили здраво.

Глава 15

— Грааля нет… Жаль.

— Но хоть часть креста, копьё, чаша и плащаница. Как он это провернул?! Мальтийцы в ярости, но ничего доказать не могут. Все рыцари клянутся, что Диаш туда не заходил.

— Копьё, какое-то подозрительно новое. Вы полностью доверяете вашему Питеру? Может на дыбу его?

— Питер не мой, а ваш, — съязвил Генрих Восьмой. — И, по-моему, — он сделал невозможное. Кроме возвращения нам артефактов, он уничтожил Османскую Империю!

— Ну… Не очень-то и уничтожил. Он взял её под своё управление. Он теперь император. Или, как там у них? Шахиншах — царь царей.

— И это вы считаете плохой новостью? — Спросил Генрих. — Я бы ежедневно ставил свечи всем богам, если бы мои подданные становились императорами в других странах. Он же, я надеюсь, не закрывается от Англии?

— Наоборот, сир. Он отвёл все войска до прежних границ и подписывает мирные договоры. Первый договор он подписал с Римом, второй с Карлом. Карл отдал ему Тунис в благодарность за Мальту. Он лично сплавал на остров, посмотреть, что сталось с его артиллерией после обстрела из корабельных пушек сэра Питера и упросил его обменять Мальту на Тунис.

— И на сколько прочны позиции Питера внутри Османской Империи?

— Египет попытался взбунтоваться, и был залит кровью в буквальном смысле. Эти его бразильцы — дикие звери. Они пожирают пленников. Питер, оказывается, уже полгода назад захватил Месопотамию, напав на неё с юга. Войска от Медины он отвёл и ведёт переговоры о добровольном её вступлении в империю на льготных условиях.

— А вы говорите…

* * *

Дворец Топкалы я предложил шаху Мехмеду вместе с гаремом султана Сулеймана. Еще на стадии планирования нападения на Стамбул, я никак не мог решить, что делать с гаремом и главной женой Султана Сулеймана Роксоланой. Говорили, что она красива и умна, но брать её в жёны мне, почему-то, не хотелось. Мехмед моё предложение выслушал и попросил дать время подумать.

Я же решил заложить на гребне хребта в месте выхода двух родников новый дворец. На время строительства я попытался перебраться жить в Румельский замка, что находился на берегу Босфора, но случилась «оказия». Засевшие в крепости четыреста янычар, ворота открывать отказались.

Румельский замок возвели в 1452 году за пять месяцев перед атакой османами Константинополя. И вот уже почти сто лет он выполнял функции таможенного контроля, так как стоял в самом узком месте пролива. Течение прижимало корабли именно к этому берегу. А на противоположном берегу стояла небольшая Анатолийская крепость. Под прицелом пушек двух бастионов, проплывавшие мимо корабли вели себя скромно.