Арабская авантюра

Но в ответ на это, сахиб, еще один человек спросил его: откуда они могут знать, что письмо действительно из Дамаска? «Это вполне может быть подделка, изготовленная самим Юсуфом Дакмаром, — заявил он. — В случае чего, однако, можно подтолкнуть к действию множество мусульман, хотя люди в Дамаске не отреагируют на резню и не ударят по французам. А если все-таки ударят по французам, французы не обратятся к британцам за помощью. Тогда британские войска не будут заняты и смогут защитить евреев и перебить нас, и положение наше станет хуже, чем прежде». На это Юсуф Дакмар опять рассмеялся. «Если вы пойдете в сикхский госпиталь, — сказал он, — то найдете там человека, который принес письмо. Он лежит на койке, в палате наверху, с ножевой раной между лопаток. То была досадная ошибка, ему не повезло; письмо предназначалось мне, но я этого не знал. Что значит жизнь одного глупца? Он заявил, что его ранили евреи. Возможно, он и впрямь верит этому, а письмо у меня в кармане!» — и он похлопал себя в том месте, где был карман, в котором, должно быть, лежало письмо.

Оттуда, где я прятался, сахиб, все было видно. Кажется, он собирался показать им письмо, но тут ему в голову пришла новая мысль. Он наморщил лоб, точно подбирая слова. И, похоже, слушатели были готовы ждать. Но только не я, ибо теперь я знал, где письмо. Я прыгнул в самую гущу собравшихся, упал на чью-то спину, как на подушку, поэтому ударился не слишком сильно. Возможно, я сломал ему кости своим весом — не могу сказать наверняка, потому что очень торопился. Но когда парень упал, я кинулся вперед и, лягнув Юсуфа Дакмара в брюхо, навалился всем телом, а его друзья, в свой черед, на меня. Какое-то время мы извивались на полу, точно клубок змей. Так я добыл письмо.

— Молодец, — кивнул Грим.

— Жаль, меня там не было, — пробормотал Джереми.

— Получив то, за чем пришел, я выбрался из-под навалившихся на меня людей, схватил красный табурет и запустил им в лампу, так что мы очутились в полной тьме. Теперь дело было за малым: отпереть дверь и побыстрее добраться до вас. Тем не менее, я слышал, как у меня за спиной чиркают спичками, и решил, что поступлю не слишком мудро, если побегу, потому что бегущего человека легче преследовать.

Несомненно, сахиб помнит, что между домом, где расположена кофейня, и следующим строением есть каменный контрфорс. Он достаточно сильно выступает, и за ним образуется темный угол, где царят такие грязь и зловоние, что за это следовало бы наказать уличных уборщиков. Там я затаился и, пока преследователи бежали мимо меня по улице, считал их. Я не обнаружил среди них Юсуфа Дакмара и еще троих. Случилось так, что кто-то бежал по улице, и те, кто гнался за мной, приняли его за меня. Меня же интересовали только те четверо. Я подумал, что и Джимгрим-сахиб, несомненно, с удовольствием побеседовал бы с Юсуфом Дакмаром. И вот несколько мгновений спустя Юсуф Дакмар появился, и я услышал, как он говорит с теми тремя.

«Что за глупцы, — сказал он. — Прямо как уличные псы, что кидаются под окно, едва услышав, что оттуда выбрасывают мусор. Но я думаю, что солдат-индус не так глуп, как они. На его месте, — продолжал Юсуф Дакмар, — я не побежал бы далеко, а вел бы себя как лиса, тем более что поблизости немало темных уголков, а до рассвета еще далеко. Подозреваю: он где-то неподалеку. Эти индусы — опасный народ. Нам очень важно не только отобрать у него письмо, но и заставить его замолчать, а это невозможно, если он от нас ускользнет. Если он где-то здесь, мы увидим его, стоит ему покинуть укрытие».

И они стали ждать, сахиб. Несколько минут спустя я немного отдышался и покинул свой угол. Они считали себя мудрыми, и я не стал их разубеждать. Все четверо крались за мной по улицам, не смея подойти близко, пока я не дойду до какого-нибудь уединенного места, а я, не спеша и соблюдая осторожность, повел их прямо к этому дому, где случилось то, о чем сахиб знает. Вот и все, что мне известно об этом деле.

Я, конечно, сейчас освобожден от службы по болезни, но боюсь, как бы у меня не было неприятностей из-за моего мундира, который сильно пострадал во время драки.

Закончив рассказ, Нарайян Сингх продолжал стоять навытяжку, похожий на деревянную скульптуру, какие обычно выставляют на улице возле табачных лавок.

Грим улыбнулся пленникам и спросил, не хотят ли они сделать чистосердечное признание. Понятно, без каких-либо законных оснований, ибо он не предупредил их об их правах и не имел полномочий судьи. Людям, пойманным с поличным при попытке убийства и взлома, по закону должны предоставить адвоката; забавно, что далеко не все честные люди могут на такое рассчитывать. Но, как я уже говорил, правдивая история, рассказанная в присутствии преступников, действует как катализатор при химической реакции. Она побуждает их придумывать все новую и новую ложь, которая быстро испаряется, открывая истину. Но, Господи, что это были за наглые лжецы! Тот, что остался после драки, более или менее цел, заливал за всех троих, а двое других кивали и шепотом подсказывали ему.