Арабская дочь

У нее в голове все время звучат слова Жоржетты. Ей не понять, почему такая умная и не по годам взрослая девочка возненавидела тех, кто ее спас, почему она осуждает их, а не живодеров. Хуже того, гордится своим теперешним состоянием.

И действительно, маленькая арабка никогда ее не поймет. После этого разговора Марыся ходит как сомнамбула и все делает машинально. Слушает лекции в школе, сдает контрольные работы, участвует в торжественных заседаниях и выездах, но душой она где-то далеко. Чувствует себя так, словно смотрит на мир через непрозрачное стекло. Редко смеется, не кричит, не трогает Дарью, не дерзит теткам и бабушке, не бегает и не скачет на месте, как это было раньше. Женщины замечают эти перемены, но объясняют все малярией и более поздними страшными переживаниями. Они пытаются вовлечь подрастающую девочку в жизнь семьи, встряхнуть и разбудить ее, но Марыся по собственной воле не участвует в совместных делах, только если ее просят об этом. Когда она дома, то предпочитает оставаться в своей комнате, и это страшно раздражает всех женщин. Она достаточно быстро делает уроки, немного играет на компьютере или роется в Интернете, а остальное время проводит в кровати. Ее личико, всегда розовое и кругленькое, нездорово вытягивается, приобретает землистый оттенок, под глазами появляются фиолетовые синяки.

— Мириам, едем на прекрасную экскурсию! — громко объявляет Малика, влетевшая, как буря, в комнату девочки. — На все выходные! Девушки не хотят подключиться, но ведь на тебя это не распространяется?

— А куда?

— Поедем в Акосомбо, а оттуда по реке в дельту Вольты к специалистам вуду, — взволнованно отвечает Малика. — Супер, так ведь?

— Значит, к колдуну? Говори, тетя, откровенно, — Марыся не дает себя обмануть и знает, что после случая с Жоржеттой некоторых слов в доме стали избегать.

— Ну да…

— А что это — вуду? — интересуется девочка. — Если никто не хочет ехать, значит, в этом есть что-то опасное или глупое.

— Немного того и другого, — признается тетка. — Это очень древние ритуалы, при которых человек очищается от грехов и болезней и после этого будет как новая копейка, — смеется она. — В конце дают тебе какие-то защитные амулеты, и с этой минуты идешь по жизни припеваючи. Разве нам обеим помешает такая терапия, что скажешь?

— Все это хорошо звучит, но… — говорит Марыся. — Может, там меня принесут в жертву? Ведь никогда не знаешь, чего от них ожидать, — рассуждает она вслух и впервые с незапамятных времен осторожно улыбается.

— С нами едет Анум, значит, у нас будет секьюрити.

Первые сто километров дороги из Аккры в Акосомбо пролетают весело и незаметно. Буквально все время путешественники слушают арабские мелодии, которым вторят Малика с Марысей, или африканские, известные Ануму. Они дурачатся под музыку, подпевают и шутят. Автомобиль паркуют на побережье и, веселые, направляются к одноэтажному суденышку, которое словно только их и ждало. Анум разговаривает с перевозчиком на одном из местных диалектов, а Марыся и Малика, глубоко вдыхая бодрящий воздух, наслаждаются непривычным пейзажем. Марыся чувствует, как снова пробуждается к жизни.

— Однако большая вода. Что-то необычайное! А еще говорят, что в этой стране царит засуха, — удивляется Малика.

— А посмотри, тетя, на эти зеленые заросли вдоль берега и тучи птиц. Как они кричат! — довольно смеется Марыся.

— Если есть летающие существа, то сразу примем лекарство от комаров и смажемся «Off», — предлагает Малика, которая после болезни племянницы буквально трясется над ее здоровьем.

— Анум, сколько времени нам придется плыть? — спрашивает девочка, едва заработал мотор. Она начинает засыпать его лавиной вопросов: — Глубока ли река? Много ли в ней рыбы? А другая живность есть, например крокодилы? Много ли здесь комаров? А сколько деревень вокруг? Как далеко плыть до цели?

— Отвечу на самые важные вопросы, — говорит ганец и смеется, забавно подрыгивая ногой. — До нашего колдуна какие-то полчаса, максимум сорок пять минут.

Мужчина усаживается поудобнее и обнимает счастливую Малику. Они подставляют лица под легкий бриз и с нежностью смотрят друг другу в глаза.

«Может, тетка наконец-то нашла себе мужа? — думает Марыся. — Кажется, здесь можно иметь две жены, значит, его предыдущая супруга не рассердится и не будет мешать. Лишь бы меня не оставили», — немного беспокоится она и пристраивается к прижавшейся друг к другу паре.

На берегу, на малом пирсе, их встречают двое мужчин, одетых в традиционную африканскую одежду. У каждого в руке копье, а за поясом висит большое мачете. Они одни на этой вытоптанной пристани; на берегу — не заросшая травой красная земля, а уже буквально в десяти шагах начинаются густые непроходимые джунгли.