Арабская литература

Две отрасли мусульманских наук слились в дальнейшем воедино и заложили основу науки, которая скоро перешагнула их границы, — науки истории. С одной стороны, филологические исследования повлекли за собой некоторые изыскания в области истории доисламской Аравии, равно как и генеалогии племен. Спрос вызвал предложение; повествования, претендовавшие на изложение «истоков» и ранней истории арабов, были состряпаны из легенд и туманных преданий, вероятно, полных заимствований из иудейско-христианских источников и чистого вымысла. Некоторые из этих повествований, сочиненные йеменскими арабами, пользовались огромной популярностью в светских кругах, особенно при дворе. С другой стороны, предания неизбежно содержали много исторического материала, связанного главным образом с военными экспедициями пророка (магази). Несмотря на сопротивление богословов, многие ученые начали отдельно изучать эти исторические предания, и еще до конца рассматриваемого периода {32} появились первые сочинения на эту тему. По своему характеру эти сочинения были более достоверны, чем старые легенды, и именно из них развилась впоследствии историческая наука.

В литературе почти не осталось следов всех этих исследований — главным образом потому, что в ту эпоху все обучение велось устно и религиозные предрассудки не позволяли фиксировать письменно что бы то ни было, помимо Корана. Запрет был всего строже в сфере религиозных изысканий, которым, конечно, уделялось больше всего внимания. Тем не менее появились небольшие частные собрания преданий и стихотворений, и по крайней мере одно собрание преданий сохранилось до нашего времени. Письменные исторические и псевдоисторические сочинения, естественно, выходили из употребления после того, как их содержание включалось в более поздние работы. Возможно также, что дальнейшим препятствием для роста литературы в этот ранний период послужило то, что проза как литературный жанр еще переживала период детства. Коран по стилистическим и религиозным соображениям не мог быть взят за образец, а история других литератур свидетельствует, что развитие естественного прозаического стиля есть результат длительной литературной практики.

Обращаясь к поэзии этого периода, мы видим совершенно иную картину. Возникновение ислама неблагоприятно отразилось на древней поэзии. Сам Мухаммад, — хотя у него был свой придворный поэт Хассан ибн Сабит, чьи посредственные стихи благодаря этому обстоятельству сохранились, тогда как более ценные произведения утеряны, — естественно, занял враждебную позицию по отношению к поэзии, как главной моральной опоре языческих идеалов, разрушить которые ислам был призван. Ранняя мусульманская община и богословы после смерти Мухаммада занимали такую же позицию. Вот чем объясняется тот поразительный факт, что возникновение и распространение ислама не вдохновили ни одного поэта этой столь одаренной поэтически нации и что описание мусульманского движения в величественной манере древней поэзии имеется лишь в одной оде Ка'ба, сына Зухайра, о котором мы упоминали выше как об одном из главных поэтов-дидактиков. Даже великие поэты, жившие тогда в Аравии, были вынуждены мол-{33}чать; Лабид, воплотивший в своем творчестве все лучшие черты древней арабской жизни и представленный в му'аллаках, прожил более тридцати лет после хиджры, но перестал сочинять с тех пор, как принял ислам.