Арабская поэзия средних веков

Остановись у палаток, развалины обрыдай,
Стенам обветшалым вопрос вековечный задай;

Узнай ты у них, где твоих ненаглядных шатры,

Где след их в пустыне, поклажа, стада и костры.

Все словно бы рядом, но это всегдашний мираж:

И пальмы, и люди, и груды лежащих поклаж.

Все так далеки, а пустыня окрест горяча,

Они на чужбине кочуют у чудо-ключа.

Я ветер восточный спросил: «О, скажи, задувавший с утра,

Где встретил ты их — на пути или возле шатра?»

И ветер ответил: «Они на вершине холма

Поставили нынче свои кочевые дома.

Они над любимой раскинули полог цветной,

Чтоб ей не во вред оказался полуденный зной.

Верблюдов усталых уже разгрузили они.

А ты собирайся! Седлай! Разыщи! Догони!

Когда же устанешь гостить по заезжим дворам,

Когда поплутаешь по долам, пескам и горам,

Тогда их стоянку почует замученный конь —

Увидишь костер их, похожий на страсти огонь.

Седлай! Собирайся! Ты страстью великой объят.

А страхи пустыни пред нею беспомощней львят!»

* * *

Там, где в былые дни я ублажал прелестниц,
Ни кровли, ни двора, ни галерей, ни лестниц,—

Лишь пустота и стон, и стены обвалились…

А в прежние года здесь пели, веселились…

Но караваи ушел, и я не знал об этом.

Не знали и они, что связан я обетом

Не забывать их, звать, стремиться в их пороги.

Так будь, моя любовь, им проводник в дороге,

И в час, когда в степи поскачут под ветрами,

И в час, когда в шатрах устелют пол коврами.

Поставь они шатры среди сухой долины —

И травы зашумят, и закричат павлины,

И зацветет досель пустынная округа,

И станет их привал благоуханней луга.

Но стоит им уйти — и место обратится

Кладбищем для того, кто сердцем к ним стремится.

* * *