Арабская сага

При этих словах вне себя от бешенства он бросает ее на землю и бьет ногами по животу и спине – куда попало. Он возмущен. Он столько ей дал, и чем она, неблагодарная, ему отплатила? Он должен был рисковать, притворяться, грешить, пить алкоголь и есть проклятую свинину, чтобы заманить эту стерву сюда, где она сыграла так, как он хотел, даже лучше. Злость на нее заполняет его сердце, и мужчина не может совладать с собой. Он хочет ее убить, уничтожить, стереть из своей памяти и никогда больше не видеть. Через минуту у него в голове проносится мысль: может, отдать ее своим солдатам на утеху? Но эгоизм и самолюбие побеждают. «Это моя жена, неверная и не арабка, но моя, – говорит он себе. – Никто не запятнает того, что принадлежит мне. Я не хочу ее, но и никому другому она не достанется».

– Позволь ей уйти, если она тебе больше не нужна! – кричит в испуге Мунира, видя, что трагический конец Дарьи близок.

– Никогда! – отвечает садист между сильными пинками. – Пусть сдохнет, сука!

– Разве она не может заболеть? Дарья тебе ничего не возражает только потому, что у нее нет сил двигаться, – объясняет ему женщина как ребенку, хватая за руку. – Ведь это твоя жена, мать твоих будущих детей, – бьет она в самое чувствительное для арабского мужчины место. – Будущих сыновей! – добавляет она поспешно, и при этих словах агрессия Ясема немного спадает.

– Ты должна довезти ее до форта, – говорит глухо палач, вытирая пот со лба, видимо потому, что избиение дается ему тяжелее, чем отсечение голов. – Если не доберетесь за час, присоединитесь к ним…

Он показывает на окровавленные трупы, лежащие перед ними.

– Как же я… – беспомощно разводит руками Мунира.

Бродячие псы и бешеные волки воют недалеко в пустыне, чуя еще теплую кровь и остывающие тела.

– Водитель вас отвезет. Но чужой мужчина не будет таскать ее труп.

– А ты? Не чужой? Муж?

Слабое сердце женщины заходится, она знает, что сама не справится, а если останется здесь, ее ждет еще худшая смерть, чем та, которая постигла этих бедолаг. Она будет разорвана дикими животными, которые еще пару дней будут поглощать в Пальмире непривычно обильную пищу.

– Шофер будет ждать вас еще максимум пять минут, поэтому поднимай задницу, девка, и в машину! – наклоняется над лежащей Дарьей Ясем и орет ей в ухо.

Девушка в состоянии шока, превозмогая боль, охватившую ее тело, приходит в себя, но, избитая, не может двинуть ни рукой, ни ногой.

– Доченька! Встань, иначе нас ждет страшный конец!

После того как Ясем уходит, Мунира оглядывается с ужасом. Через минуту ей кажется, что она видит в отдалении горящие глаза голодных диких зверей.

– Дорогая моя! – Она громко плачет, пока Дарья пытается подняться с каменной скамьи.

Девушка снова хватается за живот. Упершись руками, она становится на четвереньки, ее рвет, и она пачкает ладони и абаю рвотными массами. Она чувствует, что силы оставили ее, но хуже всего, что у нее нет желания подняться. Ей не страшны клыки волков и собак, не страшна смерть, потому что самое худшее, что может с ней случиться, – это рабская жизнь рядом с Ясемом, ее жестоким арабским мужем.

Вдруг на каменных плитах слышатся тихие шаги.

– Саида! Саида! Валлахи! Что за несчастье с вами случилось? Как же вы попали в лапы этого убийцы? – спрашивает женщина, которая во время драматического представления протянула им руку помощи. Сейчас видно ее открытое округлое симпатичное лицо и заботливое выражение глаз.

Мунира вздыхает с облегчением.

– Моя дорогая подруга! От рождения меня преследует этот демон. Видно, мое молоко было отравлено, что он вырос таким, – говорит она истинную правду, потому что у нее нет сил скрывать это от порядочных людей.

– Заберем эту бедную неверную, – иронично улыбается знакомая. – Может, поедете к нам?

– Нет! – Мать вскидывает руки и хватается за голову в панике. – Мы живем в форте, и он нас никуда не выпустит.

– Нужно что-нибудь придумать! – хитро предлагает она. – У женщин много способов влияния на мужчин, хотя не знаю, действует ли это на джихадистов.

Она становится серьезной.

– Я знаю к нему подход, и благодаря этому Дарин еще жива. Хотя боюсь, что не соврала, сообщив ему прекрасную новость.

– Сочувствую. – Женщина участливо похлопывает Дарью по руке и обмывает ее опухшие израненные щеки.

– Жаль, что вместо того, чтобы радоваться такому прекрасному божественному дару, мы выражаем соболезнование. – У Муниры слезы в глазах, потому что она уже любит своего внука или внучку и в то же время никому не пожелает рождения в таком подлом мире.

– Где ты живешь, спасительница? – тихо спрашивает Дарья, вновь обретшая надежду.

– У нас небольшой домик возле отеля «Зайнаб», который еще не так давно принадлежал нам. Можете или остановиться в нем, потому что пару комнат нам удалось привести в жилое состояние, или занять виллу комиссара полиции, которого эти со всей семьей там убили… – Женщина кивает в сторону форта. – Как только они немного освоятся, захотят удобств и наверняка займут самые лучшие дома в городе.

Жительница Пальмиры знает обычаи победивших.