Арабская сага

Он весело хлопает себя по бердам, потом берет открытую бутылку дешевого виски, которая неизвестно с каких пор стояла на столике, и снова делает девушке коктейль.

– Пей, будешь полегче! – добавляет он чувственно.

– Я могу быть еще легче? – тихо спрашивает Дарья, но решительно не хочет ссориться. – Мы съедим что-нибудь или ты посадил меня на голодную диету? У меня урчит в животе.

– Выбирай, что тебе нравится, в любом количестве. – Мужчина вручает ей меню, которое представляет собой один лист бумаги. Он такой залапанный и жирный, что мало что на нем видно, но цены удается разглядеть. Они настолько низкие, что даже в индонезийском варунге было бы дороже.

– Я не знаю этой кухни. – Девушка кладет кустарное меню на стол и вытирает руки о брюки. – Я везде чувствую карри, значит, каждое местное блюдо приготовлено на его основе.

– Что ж, это любимая индусская приправа. В конце концов, не только индусская – вся Азия обожает карри. Здесь есть прекрасное ананасное карри из Карнатаки, керальское карри из цыпленка. Или можешь заказать также бириани с фаршем или обычные кебабы с мясом птицы. Это все нужно есть с дхалом[94] из зеленой, красной или черной чечевицы и теплым хлебцем наан. Для любителей более традиционной кухни есть цыпленок, приготовленный в печи и называемый «тандури», «тикка масала», британские блюда на основе индийской кухни, а для отважных – видоизмененная португальская говядина виндалу из региона Гоа, которую готовят адски острой. Это самые пикантные блюда в мире.

– А ты в этом разбираешься!

Дарья в шоке, потому что Джон говорит о готовке и еде с большей нежностью, чем обращаясь к ней.

– А что с запретами? Они тоже не едят свинины?

– По большей части жители Индии являются индуистами и вегетарианцами, а пакистанцы, будучи мусульманами, питаются в соответствии с принципами, прописанными в Коране:

О Вы, кто верует!
Берите в пищу ту благую снедь,
Которой вас Мы наделили,
Будьте Аллаху благодарны,
Коль вы, поистине, Ему предались.
Он запретил вам в пищу только мертвечину,
Кровь и свинину, и всякую живую тварь,
Что с именем других, а не Аллаха
была заколота (для пищи).
Но кто принужден будет к этой пище
Без нечестивости и своевольного непослушанья,
На том греха не будет…[95]

– Эй! Ты цитируешь поэзию!

Дарью это забавляет, и она глупо хохочет, наверное, из-за того, что Джон постоянно подливает ей алкоголь, а еще потому, что ничего не ела. У нее шумит в голове, а язык начинает заплетаться.

– Это священный Коран, а не какая-то там поэзия! Это слово Божье! – Любовник хмурится, словно девушка совершила святотатство.

В этот момент в двери появляется невысокий худой и смуглый мужчина с арабскими чертами лица.

– Официант! Принесите тикку масала и дхал, – машет ему Дарья рукой, желая обратить на себя внимание, хотя в помещении больше никого нет. – И как можно быстрее, потому что я сейчас упаду под этот низкий столик и начну лаять.

Она глупо шутит, смеясь при этом до слез, на что мужчина только таращит большие черные глаза.

– Что она делает? – подходя к Джону, спрашивает он осуждающе. – Для чего тебе эта деваха, гм?

– Моэ?!

Дарья наконец узнает своего пакистанского шефа из Англии.

– А ты что здесь делаешь? Ты тоже хочешь что-нибудь съесть? Но в этой забегаловке все пересрут, говорю тебе! – Она не следит за словами, бормоча проклятия, за чем оба мужчины следят с отвращением. – Сколько буду жить, в такую рыгаловку не зайду.

– Привет, молодая госпожа!

Пакистанец не пожимает протянутую ему ладонь, а прикладывает руки к груди и наклоняет голову. Дарья никогда за ним не замечала такого поведения. Напротив, он всегда тискал работниц и охотнее всего светлокожих блондинок из-за восточной границы.

– Привет! Это твоя пивнушка? Не слишком она тебе удалась по сравнению с теми, которые принадлежат тебе в Европе!

– Пивнушка?

Мухамад смотрит с удивлением на Джона, а тот только улыбается уголками губ, но Дарья ничего не замечает.

– Ты пьешь алкоголь, брат? – шепотом спрашивает пакистанец, хотя они могли бы запросто кричать у девушки над ухом, потому что сейчас она мало что понимает.

– Что же было в этих напитках… – Полька склоняется набок, после чего падает на подушки, совершенно опьяненная.

Джон здоровается с коллегой как с родственником, крепко обнимая его за плечи и целуя в обе щеки.

– Теперь мы можем поговорить. А пить алкоголь мы можем вынужденно, если у нас есть оправдание – высшая цель. Знаешь, что тогда это не считается грехом.

– Зачем же ты ее взял в такую дорогу, выполняя настолько тяжелую миссию? – снова задает вопрос Мухамад.

– Всегда может для чего-нибудь пригодиться.