Арабская весна

Он прекрасно понимал, что рано или поздно умрет, он предполагал, что уже никогда не увидит Израиля. Он не надеялся продержаться столько, сколько продержался на самом деле – и был зол на себя, на то, что так дешево попался. Он работал в Пакистане, в саддамовском и постсаддамовском Ираке, в Турции, на русском Кавказе, в Ливии – и то, что он попался здесь, казалось ему дикой несправедливостью. Но есть то, как оно есть – и он понимал, что выпавшая ему смерть наверняка не худшая. Если только солдаты не станут над ним издеваться, а просто исполнят приговор. Для людей его профессии – пожелание быстрой смерти было добрым пожеланием.

Он был солдатом израильской армии, когда-то данным – давно – так давно, что он уже не считал себя израильтянином. Будучи не арабом по крови он уже давно считал себя арабом и никто не мог отличить его от араба. Он работал на Израиль и был одним из ценнейших активов МОССАДа – но при этом он искренне любил арабский народ, арабов. Это были лучшие друзья, когда ты становился их другом и опаснейшие враги, когда ты становился их врагом. Из раза в раз – они выбирали себе вождя, потому что подчинение вождю, сильнейшему было в их генах – вот только вождь раз за разом либо с самого начала оказывался подонком, либо становился таким со временем. Подлинным проклятьем была нефть: израильтяне не имели ничего, кусок просоленной пустыни и горы, вот и все что у них было вначале – поэтому, они вынуждены были всего добиваться тяжелым трудом. Арабы имели нефть, они продавали ее, получали деньги и могли ничего не делать, ничего не изобретать, не создавать, не открывать. Получалось так, что страны, где была нефть, утопали в мракобесии, просто от жиру бесились как Саудовская Аравия – причем таких же, как они арабов они ввозили на рабских правах и эксплуатировали без зазрения совести. А те, у кого нефти не были – завистливо смотрели на тех, у кого она была и пытались подражать им во всем – прежде всего в мракобесии. И те, кто обвязывался поясом шахида и шел, чтобы подорваться – даже не подозревали, что смерть их была угодна не Аллаху, а нефтяным шейхам, которым надо было поддерживать высокие цены на нефть и шантажировать Америку. Они знали это… многие, по крайней мере, в городах – догадывались, что не все так просто – ведь Интернет был доступен, и можно было узнавать самые разные мнения. Однако, они были слишком горды, чтобы признать ошибочность собственного пути, потому что это значило признать ошибочность пути, по которому шли их отцы, деды и прадеды. И они продолжали лить кровь на иссушенную солнцем землю, которая и так впитала, Аллах знает сколько крови.

А вот сейчас – она впитает и его кровь. Машина качнулась на рессорах и остановилась.

Захлопали дверцы. Потом – открылась пятая дверь – и его вытащили наружу, поставили на ноги. Потом – его отвели в сторону, и кто-то расстегнул наручники. За Нисаном – шел старый американский армейский трехосник, сейчас около него толпились солдаты, пополам в красных беретах Мухабаррата и в обычных, армейских. Они с любопытством смотрели на них.

Исполнителей приговора было двое, они стояли в нескольких шагах от него. Один – тот полковник, который заседал в шариатском суде, среднего роста, плотный, с короткой, аккуратно ухоженной бородкой. Второй – выше его на голову, майор с угрюмым, чернявым лицом. Одной рукой он держал русский автомат, второй – бросил ему короткую саперную лопатку.

– Копай, сын свиньи! – сказал полковник.

– Как ты смеешь называть так меня, правоверного, участвовавшего в джихаде!? – Мустафа аль-Джихади решил играть роль до конца.

– Какой ты правоверный! Ты сионист и жидовский шпион. Копай, а то пристрелим тебя и бросим в пустыне на растерзание животным!

Стоявший рядом с полковником майор передернул затвор автомата.

Мустафа аль-Джихади принялся медленно копать неподатливую почту. Лопата за лопатой… каждая лопата означала еще несколько секунд жизни.

– А теперь слушай меня… – вдруг сказал полковник по-английски.

Мустафа аль-Джихади никак не отреагировал, он продолжал копать. Вероятность того, что его расстреляют сейчас – пятьдесят на пятьдесят. Могли и просто пугать, имитируя казнь. Так бывает…

– Можешь ничего не говорить, просто слушай и копай – продолжал полковник – я знаю, что ты израильский шпион, но мне на это наплевать. Я говорю с тобой от имени военных, которым не наплевать, что происходит с нашей многострадальной страной. Американцы предали нас, они продались с потрохами саудитам. Остались только вы…

Мустафа аль-Джихади продолжал копать.