Арабский Геродот

Внимание Масуди к морским рубежам Ромейской империи вполне объяснимо. Дело в том, что как мирные контакты, так и военные столкновения между Халифатом и Византией часто осуществлялись в значительной степени на морских просторах. Арабо-мусульманские моряки, отважно нападавшие на византийское побережье, захватывавшие в море ромейские корабли с богатыми грузами, пользовались в сирийских приморских городах большим уважением. Видимо, в среде сирийских моряков-корсаров сложилась легенда, которую пересказывает Масуди.

Однажды, в правление первого омейядского халифа Муавии (661—680), некий арабский воин оказался в византийском плену. Приведенный вместе с другими пленниками к императору, он подвергся оскорблению со стороны византийского вельможи, который публично дал мусульманину пощечину. Пленный воин воскликнул: «Муавия, где же ты? Почему ты позволяешь врагу распоряжаться нашими жизнями и подвергать нас оскорблениям?» Эти слова дошли до халифа, который весьма расстроился и приказал выкупить всех арабских пленных, в том числе и того воина, который получил пощечину. Призвав его к себе, халиф пообещал, что отомстит за поругание. Потом он вызвал к себе одного весьма искусного морехода, который часто ездил в Византию и хорошо говорил по-гречески, и приказал ему похитить обидчика и привезти его к халифскому двору в Дамаск. Мореход построил на деньги, выделенные из халифской казны, необычайно быстроходный корабль, накупил разных дорогих товаров и отправился в путь. Добившись представления к императорскому двору, купец стал продавать вельможам и самому императору потребные им диковины. Так он совершил несколько поездок и в конце концов вошел в доверие к царедворцу, давшему пощечину пленному мусульманскому воину. Наконец, он заманил его на свой корабль и доставил в Сирию. Привезенный в Дамаск, ромей предстал перед Муавией. Халиф приказал привести того самого арабского воина, которому вельможа в свое время осмелился дать пощечину. Мусульманин отдал свой долг византийцу, восстановив таким образом свою честь. После этого он удалился, восхваляя мудрость и справедливость Муавии, а халиф богато одарил вельможу и с почетом отпустил его к императору, велев передать, что он защищает жизнь и честь своих подданных, оказавшихся во власти ромеев. В благодарность за то, что Муавия великодушно обошелся с византийским царедворцем, император, повествует Масуди, запретил обижать арабских пленных.

Вполне очевидно, что подобная легенда могла возникнуть в такой среде, которая, несмотря на смену правящей в Халифате династии, продолжала хорошо относиться к Омейядам, которых официальная аббасидская историография представляла нечестивцами, развратниками и узурпаторами. В этой легенде Муавия, рисовавшийся в современных Масуди хрониках коварным властолюбцем и политическим циником, предстает мудрым и благородным правителем, защитником мусульман, великодушно обходящимся даже с врагом. Мы уже неоднократно видели, что Масуди питал большую склонность к подобным повествовательным легендам, которые в изобилии украшают «Золотые копи» — основное из дошедших до нас его сочинений, являющееся благодаря этим отрывкам выдающимся памятником средневековой арабской прозы.

Вернемся, однако, к рассказу о том, что сообщает наш автор о ромейской державе.

Из всех византийских городов наибольший интерес Масуди, разумеется, вызывает столица империи — Константинополь. Нашему автору известны различные названия этого города: собственно Константинополь (арабизированная транскрипция этого слова — ал-Кустантиниййа), Византия — название, которым в современной науке обозначается Ромейская империя, Маликат ал-Мудун («Царица городов»), по-гречески Басилис Полис (название, придуманное в IV в. н.э. византийским историком Евсевием Кесарийским), а также народное название столицы ромейского государства — Истабулин (что означает «Город», «Полис»), от которого после османского завоевания Константинополя произошло турецкое название Стамбул.