Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре

Фейсал бен Турки первым из владык Маската завел паровой катер. По его распоряжению во дворце установили и первый в Омане электрический движок. Купол дворца, подсвеченный по ночам с помощью движка, служил маяком для входивших в гавань судов. Вскоре, однако, все эти «игрушки» султана, как о них отзывались жители Маската, вышли из строя. Починить их было некому, и от них тут же освободились, как от состарившейся и развалившейся мебели.

Во времена султана Фейсала бен Турки в Омане ходили самые, пожалуй, необычные в Аравии денежные знаки — медные монеты пайс и тавила. Первую из них, пайс, завезли в Маскат из Индии, где ее в свое время запустила в оборот Ост-Индская компания (оттуда же, кстати, попала в Оман и шейхства Эш-Шамал и рупия). Другая монета, тавила, представляла собой согнутую пополам простую медную полоску. Появилась в землях Омана еще во времена воинственных карматов (920), наводивших некогда страх и ужас на всю Аравию.

В 930 г. карматы захватили Высокочтимую Мекку и вывезли оттуда Священный Черный камень Достопочтимой Каабы, который удерживали в «плену», в Эль-Хасе, в течение более 20 лет. Карматы были мужественными, дисциплинированными и хорошо обученными воинами. Царство их с центром в Эль-Хасе и форпостом на Бахрейне многие исследователи Аравии называли «Аравийской Спартой». Когда Абу Тахир, вождь карматов, подошел к Багдаду всего с 500 всадниками и предложил жителям города «сдаться или умереть», то в ответ услышал ядовитые насмешки стражников. Смысл их сводился к тому, что, «наскочив» на крепостные стены Багдада, Кармат (прозвище Абу Тахира) «расшибется о них также, как разбиваются о камень капли дождя, не оставляя на нем ни следа, ни царапины». Переговорщик, выехавший из города на встречу с Абу Тахиром, сообщил ему, что Багдад, окруженный глубокими рвами и высокими стенами, защищают 30 тыс. бойцов, справиться с которыми 500 ратникам, даже таким, как карма- ты, едва ли под силу, ибо это — выше человеческих возможностей. То, что Багдад обороняет сильное войско, — это правда, ответил Абу Тахир. Правда, однако, и то, что среди защитников Багдада нет и трех таких латников-конников, как те трое, что за моей спиной. Сказав это, он повернулся к всадникам и приказал одному из них вонзить себе в грудь кинжал; другому — войти в стремительные воды реки, и добраться вплавь до противоположного берега, усеянного лучниками противника; а третьему — броситься головой вниз с близлежащей скалы на находившуюся под ней сторожевую башню. И все трое, не задумываясь, тотчас выполнили приказ своего военачальника. Поведай горожанам обо всем, что ты видел и слышал, сказал Абу Тахир. И предупреди их, что «если к наступлению ночи город не будет сдан, то поутру он будет взят», а защитники посажены на цепь и уведены в рабство. Багдад, как и говорил Абу Тахир, карматы, действительно, захватили и разграбили, а старшин города собрали на центральной площади и казнили (3).

Великие исследователи-портретисты Омана. Одним из них смело можно назвать лейтенанта Дж. Уэлстеда. Во время службы в Индии его направили на полуостров с заданием тщательно, насколько можно, исследовать южные и юго-восточные земли Аравии. В ноябре 1835 г. он высадился в Маскате, имея в виду пройти оттуда вдоль побережья и добраться до Дарайи, столицы ваххабитов. Султан Маската, Сайид Саид, принял офицера английского флота тепло. На память о встрече подарил ему меч. Посоветовал оптимальный маршрут передвижения. Предоставил лошадь и вручил рекомендательные письма, адресованные шейхам племен, по землям которых пролегал дальнейший путь исследователя, — с обращением об оказании содействия «отважному и любознательному инглизу».

Первым, кто в землях Эш-Шамал приютил у себя лейтенанта во время его путешествия, было племя бану абу амр. Несмотря на то, что оно в свое время пострадало от действий англичан вследствие предпринятой ими карательной экспедиции против племен кавасим, встретили чужеземца в племени приветливо. Надо сказать, что Уэлстед умел находить общий язык с арабами, искренне интересовался их обычаями, что не могло не остаться у них незамеченным. Для гостя разбили шатер, поставили у входа почетный караул, а вечером устроили дийафу, то есть празднество (высший у бедуинов знак внимания к чужеземцу). Неизгладимое, судя по всему, впечатление произвел на лейтенанта мужской военный танец — с «подбрасыванием в воздух обоюдоострых мечей, длиной не менее 3 футов» (около 92 см.).