Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре

Располагаясь на отдых на открытом воздухе, бедуин и сегодня расстилает на песке шерстяную накидку (бишт), а под голову кладет «аравийскую подушку» — горку мягкого песка, покрытого головным платком. Полковник Луи дю Куре, автор увлекательной книги «Жизнь в пустыне», наблюдавший за повседневной жизнью арабов Ма’риба, Саны и Хадрамаута, указывал на такую интересную особенность жителей этих мест, как сон на открытом воздухе исключительно на спине, лицом вверх. Дело в том, что поворачиваться во время отдыха спиной к небу, как он узнал, считалось в племенах «Счастливой Аравии» неприличным. Отворачивать лицо от звездного неба, освещающего по ночам сиянием луны «просторы океана песков» и помогающего караванщикам, капитанам «кораблей пустыни», определять по звездам нужный им маршрут, являлось, по мнению аравийцев, «поведением неблагодарным» по отношению к «дружелюбным небесам» (4).

Спать в пустыне, отдыхая, скажем, после охоты на газелей, бедуин предпочитал на шкуре льва, аравийского или африканского, неважно, но именно на шкуре этого животного. Существовало поверье, что шкура льва обладает способностью отпугивать от расположившегося на ней человека злых джиннов, ратников Иблиса (шайтана), непримиримых недругов людей. В тех же целях женщины в кочевых племенах Аравии носили на себе сделанные из клыков львов амулеты-обереги (5).

По температуре песка бедуины-проводники довольно точно устанавливали время дня и ночи. Место нахождения каравана, как это не покажется странным, распознавали по «вкусу песка», касаясь его языком. Расстояние до источника просчитывали по тем или иным редко, но попадавшимся на пути, растениям (6).

В походной сумке бедуина-проводника, либо в специальном карманчике на его широком кожаном ремне, имелся, как правило, небольшой кусочек коры орехового дерева. Макнув его в порошок, приготовленный из растертых в пудру листьев табака, долек чеснока и мускусного ореха, бедуин чистил им зубы. Этот «зубной порошок» Аравии, как следует из путевых заметок полковника Луи дю Куре, бедуины называли словом «бурдугал» («португал») (7).

Обратил внимание любознательный француз и на то, что если в пустыне бедуин, случалось, и сплевывал слюну на песок, то на улицах города, тем более на рынках, не делал этого никогда. Плеваться, где бы то ни было, считалось и считается у аравийцев поведением в высшей степени неприличным.

Перелистывая сморщенные страницы времени. Неизгладимое впечатление на русских путешественников, бывавших на Арабском Востоке, оказывали верблюжьи караваны. Инок Варсонофий, дважды хаживавший в Иерусалиме (1456, 14611462), упоминал о караване христианских паломников, насчитывавшем десять тысяч верблюдов.

В сказаниях о царице Савской, владычице блистательного царства в Древней Аравии, говорится о том, что караван ее во время знаменитого путешествия ко двору царя Соломона состоял из 797 верблюдов, не считая мулов. Сама царица передвигалась, по существовавшей тогда традиции, на «богато убранном белом верблюде».

По пути следования караванов, а также в пунктах их назначения, в городах или портах, располагались места для отдыха и временного проживания. Назывались они караван-сараями. Эти «аравийские отели», писал останавливавшийся в них в 1844–1845 гг. известный уже читателю полковник Луи дю Куре, не походили ни на какие другие в мире. Там можно было встретить торговцев и пилигримов, путешественников и разбойников. В караван-сараях совершали торговые сделки, играли в азартные игры, стриглись и брились, обменивались информацией, и слушали по вечерам, попивая кофе и покуривая кальян, профессиональных рассказчиков, делившихся с постояльцами историями о племенах Аравии и их героях, о мифах и легендах, преданиях и сказаниях древних арабов.

Луи дю Куре, хорошо знакомый с нравами, царившими в караван-сараях, отмечал, что пребывая там, надо было быть предельно собранным и внимательным, руководствуясь известным выражением Лафонтена, что «предосторожность — мать безопасности». Чужестранцу, на которого арабы Аравии взирали как на «дичь», и грабить которого, по их пониманию, «было не только можно, но и должно», следовало держать в караван-сарае ухо востро, замечает путешественник. Спать надлежало чутко, прижав карман с кошельком одной рукой, а оружие — другой. Расслабившись и отдавшись магии сна, запросто можно было лишиться и того, и другого (8).

Нигде в мире вода не имеет такой ценности как в Аравии; никто не относится к ней так бережно и не использует так расчетливо, как бедуин. Житель пустыни не тратит воду, почем зря, ни капли. И с удивлением посмотрит на иноземца, когда тот, прежде чем выпить, сполоснет чашку водой и выльет ее на землю, вспоминал американский миссионер С. Цвемер (9).