Арабы. История. XVI–XXI вв.

Арабы, посещавшие Европу в первой четверти XIX века, возвращались домой, плененные политическими идеями, с которыми они познакомились в Париже и Лондоне. Египетский богослов Рифаа ат-Тахтави по возвращении в 1831 году из Парижа перевел на арабский язык все 74 статьи французской Конституционной хартии 1814 года. Живя под авторитарным правлением османского наместника в Египте Мухаммада Али, ат-Тахтави восхищался французской конституцией, которая эффективно ограничивала власть короля и защищала права рядовых граждан. Тунисский реформатор Хайр ад-Дин ат-Туниси, вдохновленный трудами ат-Тахтави, также ратовал за принятие конституции, чтобы ограничить произвол тунисских беев. Возможно, неслучайно Египет и Тунис стали первыми арабскими государствами, принявшими конституцию, – Тунис в 1861 году, Египет в 1882 году – и первыми, где случились революции «арабской весны».

Следующая волна конституционных реформ совпала с установлением европейского мандатного правления по окончании Первой мировой войны. Египетская конституция 1923 года, иракская 1925 года, ливанская 1926 года и сирийская 1930 года отражали стремление арабских народов к независимости от европейских империалистических держав и к полному суверенитету на основе легитимных правительств и верховенства закона. Но, хотя эти конституции и наделили арабские государства выборными многопартийными законодательными органами, колониальные власти делали все возможное, чтобы ограничить суверенитет подконтрольных им государств. В результате либеральные конституционные правительства скомпрометировали себя как проводники европейского колониального господства.

Окончательный отказ от арабского либерализма наступил после поражения в первой арабо-израильской войне 1948 года, в ходе которой израильская армия оккупировала 78 процентов территории подмандатной Палестины и разгромила коалицию семи арабских государств. Патриотически настроенные арабские офицеры были возмущены политикой своих президентов и королей, а сокрушительное поражение от армии «сионистского образования», которую арабская пропаганда представляла как сборище «еврейских банд», подорвало доверие арабской общественности к своим правительствам. Арабский мир вступил в новый революционный период, ознаменовавшийся военными переворотами в Сирии (1949), Египте (1952), Ираке (1958), Йемене (1962) и Ливии (1969), которые привели к власти новое поколение жестких лидеров во главе технократических правительств. Опираясь на идеологию арабского национализма и панарабизма, военные режимы обещали наступление новой эпохи социальной справедливости, экономического развития, военного могущества и независимости от внешнего влияния. Взамен военные правители требовали от своих граждан одного – полного послушания. Это был социальный контракт, и на протяжении более чем полувека арабская общественность добровольно отказывалась от попыток ограничить автократическое правление в обмен на выполнение этих обещаний.

К началу XXI века социальный контракт был нарушен. К 2000 году стала очевидна неспособность почти всех арабских государств, за исключением богатых стран – экспортеров нефти, выполнить обещанное. Острейшие социально-экономические проблемы, хроническая бедность населения, высокий уровень безработицы на фоне сосредоточения богатства и власти в руках узкого круга приближенных к правящим режимам стали отличительной чертой арабского мира. На растущее недовольство своих граждан арабские режимы отвечали ужесточением репрессивной машины. Более того, престарелые автократические правители планировали сохранить династический контроль над государствами, передав власть своим сыновьям. Помимо вопиющего нарушения социального контракта эти недееспособные режимы собирались увековечить себя.

В 2011 году арабские народы восстали против неограниченной власти правящих режимов. «Народ не должен бояться своего правительства, – гласил один из плакатов на каирской площади Тахрир. – Это правительство должно бояться своего народа». На какой-то момент революционные движения «арабской весны» действительно заставили арабских правителей бояться своих граждан. К сожалению, этот момент оказался очень недолгим. Революции быстро сменились контрреволюциями, и к власти вернулись жесткие лидеры – везде, за исключением Туниса, где роковая конфронтация между Фаидой Хамди и Мухаммадом Буазизи в декабре 2010 года привела к самому мирному и устойчивому процессу революционных преобразований. Пока слишком рано говорить о том, станет ли установившийся в этой североафриканской стране хрупкий конституционный порядок предвестником нового социального порядка в арабском мире или же останется уникальной историей успеха «арабской весны».