Арафат

В виде исключения он пригласил меня для разговора в нормальное дневное время: хотел видеть меня до ужина. Мы сидели на софе в стиле Людовика XIV. Я спросил, как он оценивает ситуацию в ООП спустя пять месяцев после потери базы в Бейруте. Ответ Арафата: «В течение этих пяти месяцев мы доказали, что уничтожить ООП невозможно. Сейчас наши бойцы доставляют Израилю больше хлопот, чем когда-либо — на захваченных территориях и прежде всего в самом Израиле».

На мой вопрос, продолжает ли он не считать исход битвы за Бейрут поражением, Арафат сказал: «Для этого у меня нет совершенно никакой причины. И политически мы также сильнее, чем когда-либо прежде. Мир понял, что мы человеческие существа, которые хотят где-то чувствовать себя дома. Такого поворота во мнении мы достигли потому, что три месяца в одиночку противостояли израильтянам и силе их американского оружия».

В тот вечер, во влажной духоте Адена, Арафат изображал убежденность в том, что он нашел путь, который ведет на родину. Все надежды он возлагал на короля Хусейна. На мой вопрос о том, забыты ли события 1970 года, он ответил очень коротко: «Это мы миновали». Король, как он считал, одобрил планы конфедерации без каких-либо оговорок. Я спрашиваю: «Значит, теперь король Хусейн Ваш партнер?» На это Арафат отвечает: «Я партнер короля!»

Поскольку он ощущал, что столь близок к своей цели, к образованию палестинского государства, я поинтересовался, каковы его представления о родине. Он заявил: «Иерихон, Хеброн и Набулус будут входить в нее, а также вся плодородная земля на западном берегу Иордана. Иерусалим, само собой разумеется, также входит туда. Иерусалим будет нашей столицей». Затем Арафат указал на меня и сказал: «Мы двое, мы встретимся в Иерусалиме».

С возражением о том, что без поддержки Сирии он едва ли сумеет создать родину для палестинцев, Арафат не был согласен: «Если мы доведем движение до политического застоя, сирийцам придется поддержать нас. Тогда им не останется ничего другого». Арафат признавал, что его огорчают плохие отношения с Хафезом Асадом: «Наши отношения с ним столь же бесплодны, как скалы Адена».

Во время совещания в отеле «Голд Мохур» ни один из советников не обратил его внимания на грозящую опасность. То обстоятельство, что д-р Жорж Хабаш, постоянно выступающий с резкой критикой всех контактов с королем Хусейном, не приехал в Аден, Арафат не воспринял как предостережение. Он считал, что глава Народного фронта освобождения Палестины, страдающий заболеванием сердца, воздержался от поездки из-за невыносимо влажного климата.

После заседания в Адене Арафат придерживался мнения, что сделал все возможное для начала решительного поворота. От делегатов Палестинского национального совета, эмигрантского парламента, Арафат ожидал, что они одобрят партнерство с королем Хусейном.

Когда 14 февраля во Дворце нации алжирской столицы председатель Организации освобождения Палестины вновь говорил о «бессмертной славе битвы за Бейрут», 350 делегатов приветствовали его возгласами ликования. Арафат вновь праздновал победу над Израилем. Но в коридоре перед залом люди из штаба Арафата встретили смехом замечание дипломата ООП д-ра Исама Аль Сартави: «Еще три такие победы, и мы будем совещаться на островах Фиджи». Восемь недель спустя д-р Исам Аль Сартави был мертв — застрелен в Португалии во время конгресса Социалистического Интернационала.

После празднования победы Арафат заявил делегатам о своем намерении объединить родину палестинцев с Иорданией в рамках конфедерации. Успех этого заявления был невелик. Ахмед Джебриль, командир небольшой организации внутри палестинского сопротивления, почувствовал, что в этом вопросе председатель не может рассчитывать на явную поддержку большинства делегатов Национального совета.

Джебриль попросил слова, чтобы сообщить, что устроит ад кромешный любому палестинцу, который признает Израиль. Делегаты поняли угрозу — им надлежало быть осторожными с поддержкой плана Арафата, который по сути своей означал признание Израиля.