Аракчеев

15 апреля 1834 года Аракчеев писал супругам фон Фрикенам: «Милостивые Государи и почтенные друзья Федор Карлович и Анна Григорьевна! Благодарю ваши превосходительства за дружеские ваши письма, которые мне приятно получать и утешать себя, что вы еще помните меня, больного старика. Поздравляю вас, Милостивые государи, с приближающимся великим праздником Христова Воскресения, в который день прошу меня старика вспомнить; а я, наверное, буду помнить прошлогоднее пребывание Ее превосходительства Анны Григорьевны. Радуюсь, что все ваши дети здоровы, прошу их поцеловать за меня. Здоровье мое весьма плохо и, кажется, оно уже не поправится. Ваше превосходительство пишете ко мне о хорошей вашей погоде, а у нас ее еще не было; а все продолжаются морозы, и о пашне еще и думать не можем, а при том озими весьма худы, и продовольствие крестьян весьма затруднительно, а особенно в семянном хлебе. С душевным почтением пребуду навсегда ваших превосходительств милостивого государя покорным слугой. Граф Аракчеев». Это грустное письмо оказалось если не последним, то одним из последних аракчеевских писем[212].

***

В пятницу 13 апреля Алексей Андреевич почувствовал себя заболевшим и послал в Петербург за доктором Карлом Павловичем Миллером, который до 1828 года лечил его в Грузине.

16 апреля, в понедельник, в первый день Страстной недели, графу стало еще хуже. Докторов вокруг него было достаточно: в субботу приехал из Петербурга К. П. Миллер, а несколькими часами позднее прибыл присланный императором Николаем, узнавшим о болезни Аракчеева, лейб-медик Я. В. Виллье. Пришел врач из госпиталя, устроенного в Грузине для крестьян. Однако помочь больному старику доктора уже не могли, и он знал это. Поэтому просил известить о приближающейся смерти близких к нему людей. Во вторник был послан гонец в Старую Руссу к генералу Ф. К. фон Фрикену, которому граф в воскресенье отписал письмо. Прибыл в среду поручик А. П. Бровцын, крестник Аракчеева — сын его товарища по учебе в кадетском корпусе[213]. И еще кто-то.

В пятницу 20-го Аракчееву сделалось совсем плохо, началась сильная одышка. Еще ранее доктора предположили, что у него аневризм в сердце. В тот день граф исповедался и причастился.

Вечером, чувствуя приближение смерти, он попросил проводить его в свой кабинет. Бровцын и камердинер Влас взяли старика под руки и повели. Но успели вывести лишь в соседнюю комнату, как увидели идущего навстречу Виллье. Тот остановил графа, сказав, что любые движения ему крайне вредны. Тогда Аракчеев попросил усадить его в кресло в этой же комнате против стоявшего на серебряной тумбе бюста Александра I. Сначала он просто сидел и говорил с находившимся рядом Бровцыным. Затем попросил его почитать ему газету. Часа через полтора, утомленный, выразил желание возвратиться обратно в ту комнату, в которой лежал. Это была та самая комната, где останавливался император Александр, когда приезжал в Грузино. И Аракчеев лежал на том самом диване, на котором отдыхал его августейший благодетель.

На этом святом для себя месте он умер тихо поутру в субботу 21 апреля, глядя полузрячими своими глазами на портрет Александра Благословенного. Перед уходом едва слышно произнес: «Простите меня, кого я обидел». А в Грузинском соборе в это время происходило утреннее богослужение и уже выносили плащаницу…

Хоронили его в среду на Святой неделе со всеми воинскими почестями. Буквально на следующий день после его смерти в Грузино прибыл батальон гренадерского графа Аракчеева полка и привезены были пушки.

Под грохот пушечной пальбы тело графа опустили в им самим приготовленную могилу в соборе рядом с памятником императору Павлу, и возле могилы Настасьи Минкиной. Сверху положили надгробную плиту из гранита, высеченную по его приказу знаменитым скульптором Мартосом еще в 1818 году. Тогда же были вырезаны на плите слова: «Да пребудет и прах мой у подножия изображения Твоего! На сем месте погребен русский Новгородский дворянин, граф Алексей Андреевич Аракчеев, родился 1769 года сентября 23 дня, умер…» К сим словам добавили только дату: «в 1834 году апреля 21 дня».

Похоронен был Аракчеев в рубашке, которую подарил ему когда-то великий князь Александр.

***

Завещательный документ о том, как должно по смерти его распорядиться Грузинской вотчиной, Аракчеев составил еще в 1812 году и в день отъезда в действующую армию — 6 декабря — представил на утверждение императору. Согласно высочайше утвержденной воле графа имение его превращалось в майорат, то есть могло перейти после смерти его в полном, нераздельном виде лишь к одному наследнику. Аракчеев обязался сделать позднее приписку к своему духовному завещанию с указанием, кого назначает он наследником своего имущества.