Аракчеев

Вместе с тем в представлении Павла муштра выступала не просто способом отработки строевых приемов — цесаревич придавал ей большое воспитательное значение, видел в ней надежное средство развития привычки к слепому повиновению. Аракчеев был необходим ему и как непревзойденный в Гатчине, а может и во всей тогдашней России, мастер муштры. Сохранилась записка Павла к Аракчееву, полученная последним, судя по сделанной его рукой пометке, 8 июня 1796 года. «Я к вам посылаю свой батальон, которого и, по сегодняшнему его приему, считаю не за благо здесь держать, — писал цесаревич из Царского Села в Гатчину. — Извольте его там приказать учить, не взирая на каникулы. Дух дурен и ничто не берет».

Обращение Аракчеева с подчиненными было и в самом деле жестоким. Но, во-первых, этот угрюмый и злой, ненавидимый своим окружением человек не менее жестоко относился и к самому себе, не жалея ни физических, ни душевных сил ради того только, чтобы выполнить приказ начальства и заслужить его благоволение. Во-вторых, в жестокости своей Аракчеев все же не преступал определенной грани. Не учил он солдат «по 12 часов кряду», не срывал у них усов и не бил их «нещадно», как это приписывали ему некоторые современники в своих мемуарах (Н. И. Греч, к примеру), а вслед за ними и ряд позднейших историков. Более того, Аракчеев часто наказывал младших командиров за слишком жестокое обращение с солдатами, бывало, и в рядовые разжаловывал за это.

***

Вообще, феномен «павловской Гатчины» нуждается в новом осмыслении. То представление о резиденции наследника престола, которое господствует в литературе, сложилось более на основании слухов и выдумок, нежели на реальных фактах. Рассказы о страшных порядках, якобы имевших здесь место, распространялись во многом сознательно. Сановники, составлявшие ближайшее окружение императрицы Екатерины II, очень боялись непонятного им человека, который, сделавшись императором, будет совершать непредсказуемые для них поступки. Поэтому они всячески стремились дискредитировать великого князя Павла в глазах столичного общества.

Екатерина же угадывала, что Павел несет в себе серьезную угрозу той политической и экономической системе, которую она оставляла после себя, и вынашивала замысел отстранения его от наследования престола. Оттого она не только не препятствовала распространению клеветнических слухов о своем сыне, но даже подбрасывала клеветникам пищу. В 1796 году указанный замысел состарившейся императрицы уже начинал осуществляться, лишь смерть Екатерины не позволила довести его до окончательного исполнения.

По сравнению с анархией, которая существовала в российском управлении и армии в последние годы царствования императрицы Екатерины II[74], тот порядок в административных, военных и хозяйственных делах, каковой сумел установить и поддерживать в своей Гатчине цесаревич Павел, даже если б он и являлся менее строгим, все равно казался бы страшным для нерадивых офицеров.

Непредвзятый взгляд на результаты гатчинской деятельности великого князя Павла позволяет увидеть в них много разумных, предвосхищающих будущее нововведений. Причем особенно плодотворными оказались те из них, в осуществлении которых первостепенную роль сыграл Аракчеев. Это нововведения в области артиллерии. Созданный Павлом в Гатчине артиллерийский полк стал образцовым подразделением для остальной русской артиллерии. В его рамках были выработаны новые принципы организации артиллерии, новые способы применения ее в бою. Привитые в последующем всей русской артиллерии, они вывели ее из состояния отсталости и превратили ко времени Отечественной войны 1812 года в самую эффективную артиллерию во всем тогдашнем мире.

Гатчинская артиллерия создавалась с самого начала как артиллерия мобильная — способная быстро менять свои позиции. Остальная русская артиллерия передвигалась в то время с большим трудом и не могла с достаточной быстротой перенестись с одной позиции на другую.

Гатчинские артиллеристы были выучены стрелять не только по площадям, но и по конкретным целям. И могли даже соревноваться между собой в меткости стрельбы. Состоявшие на службе в русской армии другие артиллеристы не только не способны были поражать конкретные цели, но считали меткую стрельбу из орудий совершенно невозможным делом.

Гатчинская артиллерия отличалась от всей остальной тогдашней русской артиллерии быстротой стрельбы. При этом использовались специальные приемы, устраняющие несчастные случаи при скорой пальбе.

Применительно именно к гатчинской артиллерии впервые была предпринята попытка привести различные детали материальной части к одинаковым параметрам, а калибры одноименных орудий — к единообразию. Распространение этих требований на всю русскую артиллерию дало возможность артиллеристам быстро заменять поврежденные детали на новые и тем самым приводить расстроенную боем материальную часть артиллерии в состояние полной готовности для повторного вступления в бой.