Аракчеев

Занимая должность инспектора всей русской артиллерии, Алексей Андреевич продолжал учиться и сам; он пользовался каждым удобным случаем для пополнения своих знаний. Вместе с тем настойчиво заставлял учиться и других. Читая письма и распоряжения этого человека, слывшего среди своих современников и последующих историков необразованным и презирающим образованность солдафоном, можно только удивиться тому, как много уделял он внимания учебе служивших под его началом офицеров. В первый же год своего инспекторства Аракчеев открыл при гвардейской артиллерии офицерское училище, обучение в котором с самого начала взял под свой личный контроль, дабы — как объяснял он в письме к генерал-лейтенанту П. М. Капцевичу от 2 ноября 1803 года — иметь возможность видеть его недостатки и избавляться от них с тем, чтобы впоследствии завести подобные училища «для блага общего и в других полках». «Между тем, советую вашему превосходительству, — обращался Аракчеев к бывшему своему соратнику по Гатчине, — о своих юнкерах и фейерверкерах приложить как возможно лучшее старание о доставлении им средств к знанию артиллерийской науки, для собственной вашей пользы, дабы через оное имели у себя офицеров не по одному только названию артиллерийских».

Положив в основу программы образования артиллерийских офицеров математические науки, Аракчеев позаботился о том, чтобы они преподавались по наиболее совершенной методике. В письме к генералу Н. В. Верещагину от 30 ноября 1803 года он образно пояснял свою мысль: «Сделавши хороший каменный фундамент, старое деревянное строение может на долгое время спорить в прочности новому каменному, да и тогда, когда придет в совершенную гнилость, то имевши уже готовый и хороший (фундамент), гораздо прочнее и скорее можно выстроить новое. Но так как для фундамента нужно непременно иметь лучшей доброты материал и хороший совет знающего мастера по опыту, уже над собой собственно испытанному, я не нахожу нигде лучше ни того, ни другого, кроме вас, почему и прошу, ваше превосходительство, для пользы всей артиллерии прислать мне вашей методы арифметику, геометрию и алгебру».

***

Сражение русско-австрийского войска с французским 20 ноября 1805 года при Аустерлице стало первым крупным испытанием для русской артиллерии, претерпевшей под руководством графа Аракчеева серьезные преобразования. Историк Н. К. Шильдер в своей книге «Император Александр Первый, его жизнь и царствование» гадал, был Аракчеев на поле под Аустерлицем во время сражения или не был. В конце концов пришел к следующему выводу: «Хотя некоторые писатели и называют графа Аракчеева в числе лиц, сопровождавших Александра на Аустерлицком поле сражения, но это, по всей вероятности, недоразумение; если же он и находился около императора, то лишь до начала самого дела, которое разыгралось внезапно, противно предусмотрению составителя диспозиции. Затем о графе Аракчееве ничего не было уже слышно и имя его не встречается ни в донесениях, ни в записках очевидцев Аустерлицкого сражения».

Шильдер сильно недолюбливал Аракчеева и в данном случае, видимо, слишком поддался эмоциям. Почему имя Аракчеева должно было упоминаться в донесениях, если он ничем не командовал в сражении, а просто присутствовал в свите Александра I?

Что же касается «записок очевидцев», то отсутствие в них упоминаний об Аракчееве не говорит еще о том, что его не было на Аустерлицком поле во время сражения. Как мог позволить он себе оставить перед началом сражения своего императора, который оказал ему честь, пригласив его в свою свиту? Скажем уверенно: не мог позволить и не позволил. На сей счет есть более чем убедительное доказательство — свидетельство самого Аракчеева. Среди автобиографических заметок, писанных графом на прокладных листах Евангелия, имеется и такая запись: «Ноября 20-го, 1805 г. Онаго числа был граф Аракчеев на сражении, бывшем в Моравии, под Аустерлицом с французами, с императором Александром I-м».

Итак, Аракчеев был под Аустерлицем во время сражения и, следовательно, вполне мог видеть тот жестокий разгром, которому подверглась русская армия, а с нею и русская артиллерия, лишившаяся 133-х орудий — более половины своего состава.

Удивительно, что главным виновником такой потери артиллерии объявлен был не кто иной, как ее преобразователь. «Артиллерию Аракчеев так отделал, что в большой армии она уже теперь неподвижна, не трогается, а часть сожжена в Пулаве. Он пушки все переливал и для легкости сделал их короче, забыв, что они так далеко брать не могут», — писал через неделю после бесславного для русской армии Аустерлицкого сражения граф Ф. В. Ростопчин князю П. Д. Цицианову. Два месяца спустя его оценка стала еще более резкой. «Аракчеев перепортил всю артиллерию, коя, кроме того, что и не действовала, но взята вся в плен при Острлице», — выводило ростопчинское перо 24 января 1806 года.