Арахна

До четырнадцати лет я ходил в школу. Потом пришлось бросить учебу ради нескольких долларов заработка. В промышленном городке, где я жил, образование не считалось достоинством. Отец любил повторять: «Книжки еще никого до добра не довели!» Сами видите, в какой обстановке я жил. Три года спустя я убежал из дома.

Я нашел работу в бостонской фирме, занимавшейся импортом фруктов. Немного познакомился с миром в лице портовых городишек Южной Америки.

В одном из этих прибрежных городков я встретился с человеком, изменившим мою жизнь. Вы, без сомнения, слышали о сэре Адлингтоне Кареве. Он поразил научные круги великолепной монографией «Возможности мира насекомых».

Ему я обязан всеми своими знаниями. Он помог мне получить аттестат и поступить в университет. По его настоянию я занялся ботаникой, энтомологией и другими родственными предметами. Сэр Карев надеялся, что со временем, после его кончины, я займу его место в рядах исследователей.

С гордостью могу сказать, что его усилия не пропали напрасны. К сожалению, он не успел увидеть, как изменился давешний необразованный бродяжка. Насколько я слышал, сэр Карев сейчас экспериментирует с высшими приматами на западном побережье Африки.

Южная Америка всегда привлекала меня: там открываются безграничные возможности для изучения жизни насекомых. Это настоящая ботаническая теплица. Кто знает, какие неведомые чудеса могут таиться на тысячах квадратных километров влажных горячих джунглей, куда не ступала нога белого человека? Я открыл некоторые из них, но только приподнял завесу. Не думаю, что узнаю больше, хотя весной я отправляюсь в новую экспедицию.

Вам не приходилось задумываться, какая жизнь бурлит день за днем прямо под вашими ногами? Обитатели этого мира так же заняты своими делами, как вы своими. В том мире любят и ненавидят, живут и умирают, осуществляют свои крошечные инженерные проекты, которые там не менее важны, чем для нас Бруклинский мост или Панамский канал, пусть один шаг вашей ноги и способен разрушить многодневный труд.

Там есть травоядные, есть хищники, что на них охотятся и в свою очередь становятся добычей. Там есть миниатюрные города, рабы и хозяева, рабочие, бездельники, шахтеры и авиаторы, и весь этот богатейший мир может находиться на вашем заднем дворе; но вы замечаете его только тогда, когда жена ваша жалуется, что муравьи постоянно находят дорогу к сахарнице, а мухи «пробираются в любую щель».

И помните, эта жизнь для нас чужда. В некоторых аспектах она очень похожа на нашу, но это мир в себе, далекий от людей. Один писатель в шутку заметил, что он даже может быть далеким и чужим для всей нашей планеты.

Подумайте о следующем. У всех насекомых есть пищевые предпочтения. Каждое питается определенным видом травоядных или растений и редко употребляет другую пищу (тем самым природа мудро ограничила эту кишащую повсюду жизнь, которая иначе смела бы человечество). Один лишь паук охотится на все без разбора!

Паук! Наводящий ужас злобный великан мира насекомых! Как же его боятся! И не одни возможные жертвы, но и люди, против которых он бессилен только и исключительно по причине своего размера.

Южная Америка — рай насекомых. Нигде больше не найти такие непроходимые трясины, такие влажные и жаркие джунгли, таких невероятных чудовищ животного и растительного мира.

Но я отвлекся. Перейду к рассказу, и попрошу вас держать свои мысли при себе. Постарайтесь не прерывать меня вопросами и замечаниями.

В поисках редкой бабочки с пятном в виде белого черепа на каждом крыле — экземпляр ее имеется только у одного коллекционера — я добрался до Сьюдад-Боливара в Венесуэле.

В этом городе я нанял восьмерых индейцев. Иногда их помощь была неоценима, иногда они доводили меня до белого каления. Мы прочесывали таинственную горную Гайану, начав с того места, где река Карони[21] впадает в Ориноко. Карони изобилует стремнинами и порогами, но хорошо изучена на протяжении пятидесяти миль. Дальше начинаются густые леса и кончаются наши познания. Полагаю, кроме меня ни один белый не исследовал эти леса.

Как я уже сказал, это один из таинственных районов Венесуэлы, волшебный край, где может случиться и обычно случается все что угодно. О белых здесь, как правило, заботятся: в смысле подарков живой белый куда полезней мертвого. Но в мрачных лесах бродят племена кочевых индейцев, охотников за головами. Для них голова белого, высушенная до размера апельсина — все равно, что для нас алмаз «Кохинур» или «Великий Могол»[22]. Неподалеку живут светлокожие, почти белые макитаре[23], а подальше дикие гуахарибо[24], из-за которых исследователям никогда не удавалось проникнуть в верховья Ориноко.