Арахна (СИ)

Я посмотрела умоляюще на мальчишку. Он вздохнул, кивнул головой и отправился к казану с пловом.

— Пригляди за ним, — кивнул Сухарь плюгавому, — Только не бей его пока.

— Можно я за бабой пригляжу где-нибудь в домике? — спросил коротышка.

— А мне чего Рыжего оставишь что ли? — нехорошо засмеялся высохший мужик.

— Да ладно тебе, пошли пацан, — плюгавый подцепил Владика за шкирку и поднял со стула.

— Вы девушка кушайте, кушайте, вот салатики, вот колбаска, не стесняйтесь, — он предлагал нашу же еду с щедростью хозяина.

— Спасибо, — усмехнулась я, — Уже накушалась.

— У всех тут примерно одинаковая история, оказался на улице, предложили работу, увезли, родных нет. Малыш в аварию попал, прошлого не помнит, Консерва детдомовский, квартиру отжали и вышвырнули.

— Как здесь оказались? — спросила я.

— Приехали черти с оружием к прежнему хозяину, переговорили с ним, нас построили, выбрали подходящих. Выдали новый шмот и повезли по лесам, по полям. Водила дерева не увидел и нас перевернуло. В живых остались только мы, — он нехорошо оскалился, — Так что мы призраки, нас не существует, у нас нет документов, денег, жилья, родных, нас никто не ищет. С одной стороны страшно для нас, с другой развязывает руки. Предлагаю всем вести себя прилично, и тогда никто не пострадает, за пацана уж извините. Мы поедим, переоденемся, заберем все ценное и двинемся дальше. Моторки ваши приватизируем, — сказал он и приступил к трапезе.

Владик приносил тарелки с едой и ставил перед каждым уголовником. Для меня они всё равно оставались гадами, которые избили пацана, и напали на нас. Могли бы и по-человечески себя вести, попросить, поговорить, мы бы им помогли. А то ведут себя, как хозяева, да и уголовное прошлое накладывает отпечаток.

— А почему вы этого называете консервой? — ткнула я пальцем в пухлого товарища.

— Это кличка у него такая. Нам на бахчи как-то хозяин просроченных консервов привез. Мы думали вечером с них суп сварить, а эта сирота их в одно рыло сожрало, а потом два дня с горшка не слазила.

— А я думала, потому что вы его съесть хотели, — ответила я.

— Хорошая у вас баба, умеет зубы заговаривать, — посмеялся Сухарь, посмотрев на Вовчика и на Славу.

Они поели, нашли небольшой запас алкоголя. Наши почему-то не торопились выходить и вызволять нас. Может быть, на самом деле ушли подальше от лагеря, а может быть считали, что все у нас под контролем, и ждали дальнейшего развития событий.

Граждане бандиты принялись употреблять алкоголь, и тут началось то самое, чего все боялись. Плюгавый гражданин схватил меня за руку, и потащил в домик. Сухарь начал орать, что мы обещали их не трогать. Остальные начали возмущаться, почему это он командует. В итоге они его вырубили и уложили рядом с Вовой и Славой. Владика сбили с ног, связали и отправили к той же компании.

Плюгавый тыкал мне в бок автоматом, и подгонял к ближайшему домику.

— Я девять лет отсидел, бабу не видел живую, откинулся, а меня прямо на вокзале повязали. Отправили на чертову стройку, там одни синявки попадались. А тут чистая, красивая, и я должен отказываться, — зло говорил он.

— Гоблин, давай быстрей, всем остальным тоже надо, — крикнул ему Консерва.

Как хорошо, что я не обычная тетка, а со странностями.

— Давай, давай, быстрей, раздевайся, — его всего трясло от нетерпения, — Не ломайся, не девочка уже давно. Я как тебя увидел, так два раза уже в штаны кончил. Хочешь потрогать?

— А поцеловаться? — спросила кокетливо я.

— Со мной? Ты чего серьезно? — удивился он.

— Тебе, что жалко мне приятное сделать, — подмигнула я ему.

Он вытер губы рукавом и кинулся ко мне целоваться.

— Аааа, — забулькало у него внутри.

— Молодец, порадовал девушку, — оторвалась я.

Товарищ с ужасом смотрел на меня и потихоньку оседал на пол. От него завоняло тухлятиной, к тому же Гоблин обмочил штаны.

— Козлина вонючая, — я со всей силы пнула его в живот.

Автомат забрала с собой и вышла, сплевывая гадкий привкус чужой крови.

— Ну, что мальчики, кто следующий? — поинтересовалась я.

Половина мальчиков уже лежало мордой в землю, а вторая половина в скрюченном положении. Второй автомат был разобран и лежал на столе. Ко мне кинулся Слава.

— Ты цела? Он тебя не тронул? Все у тебя в порядке? Где он, я его сейчас порву? — он крутил меня и разглядывал со всех сторон.

Парни на меня смотрели с тревогой и жалостью.

— Все нормально. Нет, он меня не тронул. От радости у него начался приступ, и он захлебнулся в своих рвотных массах или непонятно в чем, я не разглядывала, — ответила я и отдала Вове автомат.

Слава заскочил в домик, посмотреть на плюгавого, вышел озадаченный.

— Он еще живой, у него изо рта кровь хлещет, — поморщился он.

— Такое при панкреонекрозе бывает, — ответил Вова, — Нажрался всякого разного у нас нахаляву, вот и дало. У меня так приятель помер на моих руках. Сейчас мы его подальше от лагеря унесем, тогда можно и своих звать.

— Вы его не будете спасать, — взвизгнул Консерва.

— Собаке собачья смерть, — сплюнул на землю Сухарь, — Жить надо по понятием, а не как сучий потрох.