Арахно. В коконе смерти

Аля чувствовала. Потому-то и ответила на собственный вопрос, пусть с опозданием: «Ничего. Ничего больше не надо. Все, что нужно, у меня уже есть».

Тошка решительно поднялся, точно от избытка чувств не мог долго сидеть на одном месте, протянул ей руку.

— Ну, отдохнула? Идем!

И они долго еще бродили между колонн, где-то спокойно, взявшись за руки, где-то — цепляясь друг за дружку и потешно скользя, не считая времени и не экономя на восторженных междометиях, пока Тошка не остановился со словами:

— Вот здесь, пожалуй, и обоснуемся. А? Чем не праздничный стол?

В одном из углов пещеры, которая все-таки оказалась небезграничной, посреди сталагмитовой рощи образовалась небольшая полянка. В центре ее из гладкого слюдяного пола поднимался пологий холм, похожий на спину не до конца закопанного мамонта. Он был невысоким, по пояс взрослому человеку и очень гладким, словно вылизанным временем.

— Есть хочешь? — с усмешкой спросил Тошка. Она громко демонстративно сглотнула. Еще как!

— Но сначала предлагаю накатить по чуть-чуть, — он отвинтил колпачок фляжки, глянул на жену немного смущенно. — Для аппетита.

Аля, как водится, поломалась для вида — но недолго: ломаться долго в таком чудесном месте было просто невозможно — и, озорно блеснув глазами, позволила Тошке уговорить себя.

— Ну, разве что для аппетита.

— Да, для аппетита, — радостно подтвердил Антон. — Давай зато, что мы в конце концов оказались здесь.

Аля взяла протянутую рюмку, вернее сказать, выкрашенный зеленой краской алюминиевый колпачок, проглотила залпом пахучий коньяк и даже не поморщилась. Только непрошеная слезинка одиноко скатилась по левой щеке.

— За то, что мы здесь оказались, — выдохнула она.

— Да, — кивнул Тошка и отхлебнул прямо из фляжки. — А теперь давай угощайся. Налетай, пока горячее.

Это была шутка: примус вместе с остатками надоевших консервов и круп оставили в Лежбище. С собой взяли только «свежатинку», никаких консервантов, если не считать обрубка сервелатной волшебной палочки по 9.80 за кило. Только мятый картофель в намертво въевшемся мундире, мягкие огурцы, вялые веточки кинзы и петрушки, лук, некогда зеленый, а теперь пожелтевший; с особым подозрением ели яйца. Но ничего, вроде бы обошлось без жертв. Нашлось даже молоко в литровом пакете-пирамидке. Купленный в местном магазине, где он проходил по прейскуранту под забавным названием «кумыс говяжий». Пакет сперва затерялся где-то среди прочих припасов, а этим утром неожиданно обнаружился. Конечно, за неделю пребывания под землей молоко успело превратиться в простоквашу, но и простокваша очень даже пришлась ко столу.

— Налегай, налегай на колбасу, — командовал заботливый Тошка, скармливая ей горбушку черного хлеба с кружочками сервелата. — Все равно завтра домой, не обратно же тащить.

— Да? А если я объемся и в лаз не пролезу? — сопротивлялась Аля. — Если застряну в стене, как Винни-Пух?

— Ничего, не застрянешь. Мы тут, наверное, задержимся. Переночуем, а завтра с утра уже двинемся. Ты не против?

Нет, она была не против.

Оставшийся после пиршества мелкий мусор аккуратно завернули в целлофан и убрали обратно в рюкзачок. Мусорить в Колонном Зале казалось кощунством.

Кстати, именно тогда пещера получила свое название. В тот день они исходили ее вдоль и поперек, все, что смогли, увидели, все, до чего дотянулись, потрогали и постарались запомнить. Тошка раз пятнадцать обругал себя за то, что не взял в поездку свой «Зенит». «Кто же знал, — однообразно сетовал он. — Кто знал…» Впрочем, вспышки к фотоаппарату у него все равно не было.

В конце концов их путь завершился у знакомого холма.

— Давай устраиваться, — сказал Тошка и стал деловито разворачивать спальный мешок. — Завтра тяжелый день. Пока наверх выберемся, пока до поселка доплетемся, а потом еще на вокзал… Ох-ох-оооох! — Он зевнул.

— Мы что, будем спать здесь? — удивилась Аля. — На столе?

— Это не стол, а подходящий элемент ландшафта. Сухой и более-менее ровный. А что тебя смущает?

— Да… ничего, — Аля неопределенно помотала головой. Никаких аргументов против вроде бы не приходило на ум. — Просто странно.

— Ничего странного. Давай уже, ложись, — сказал Тошка, помог Але снять каску и выключил налобник. — Я тоже, сейчас…