Арарат

– По моим расчетам, этой штуке не меньше пяти тысяч лет. Она построена примерно в то время, когда египтяне только придумывали, как сшить между собой доски так, чтобы из них получилось нечто похожее на корабельный корпус. Но даже если бы египтяне занялись этим раньше, то данный корабль…

– Ковчег.

– Как вам больше нравится. Ковчег намного больше и сложнее, чем что угодно, построенное в ту эпоху. Корабль Хеопса был погребен у подножия Великой пирамиды в Гизе примерно пятьсот лет спустя, и он был сопоставимых размеров. Но корабль Хеопса по сравнению с этим – всего лишь грубая баржа.

Уокер внимательно смотрел на археолога.

– Если то, что вы говорите, – правда, то его вообще не должно существовать.

– Поймите меня правильно. Я очень рада, что он здесь. Это как сон, в котором я вообще никогда не рассчитывала оказаться. Но когда я говорю про «сон», то имею в виду не только свой восторг. Здесь все кажется нереальным. Вы поразитесь, насколько невозможным выглядит этот ковчег, если поговорите с профессором Оливьери.

Уокер не стал интересоваться, кто такой профессор Оливьери, рассчитывая в скором времени познакомиться с ним лично. Ковчег не такой уж и огромный.

– Итак, – сказал Уокер, – вы считаете, что в Библии отражена правда? Бог лично организовал Потоп и все такое?

Профессор Маршалл смерила его холодным взглядом.

– Не впутывайте сюда Бога, доктор Уокер. Мы здесь для того, чтобы провести исследования и написать отчет. А толкованиями пусть занимаются соответствующие специалисты.

Она вернулась к работе, и Уокеру ничего не оставалось, кроме как уставиться на стену, под которой трудилась команда археологов. На бревнах, из которых было собрано нечто, напоминавшее входную дверь, были процарапаны длинные борозды.

– Это что?..

Археолог подняла голову.

– Простите?

Уокер указал на борозды на двери. Судя по всему, дверь прижало к горе так, что люди были лишены возможности через нее выйти.

– Это следы паники?

Профессор Маршалл кивнула задумчиво и серьезно, словно онколог, подтверждающий самые худшие опасения.

– Мы полагаем, что да.

– Но почему? На борту были и другие люди. И запасы еды…

Она тонко улыбнулась. Отблеск рабочих ламп придал лицу археолога мертвенную бледность. Только глаза оставались темными из-за обилия морщин вокруг них.

– Припасы были даже тогда, когда умер последний пассажир, не говоря уже о животных, которыми они вполне могли питаться, – ответила она. – Здесь есть другие выходы, которыми они могли воспользоваться, если бы решили рискнуть спуститься с горы. Но они почему-то умерли, пытаясь открыть именно эту дверь. Прекрасно зная, что она заблокирована снаружи.

– Это ваша теория? – спросил Уокер.

Улыбка сползла с ее лица. Остальные археологи продолжали работать: один фотографировал, другие подготавливали кости к извлечению.

– У нас пока нет никаких теорий, – ответила профессор Маршалл и отвернулась.

Почувствовав ее раздражение, Уокер не стал больше задавать вопросов.

– Все в порядке? – раздался голос за спиной.

Уокер обернулся и увидел идущего к нему Адама Холцера с двумя стаканами кофе в руках, один из которых он тут же подал Уокеру.

– Теперь да. – Он стянул одну перчатку и засунул ее в карман. – Я так понимаю, своего Старбакса в ковчеге не было?

Адам поднял стакан словно перед тостом.

– Этот кофе ужасен. Но он горячий и содержит много кофеина.

– Иными словами – то, что доктор прописал.

Уокер сделал глоток и едва не скривился. Турецкий кофе мог быть крепким, но то варево, которое пила команда «Проекта Ковчег», на вкус больше напоминало ржавчину.

Улыбнувшись, Адам оглянулся на археологов.

– Ваша группа уже разместилась. Мисс Ким отказалась от кофе – видимо, она умнее нас всех, – но отец Корнелиус с удовольствием им отогревается. Предлагаю пока отложить формальные знакомства, чтобы я мог показать вам главное – погребальную капсулу.

После этих слов Уокера прошиб такой озноб, что даже дерьмовый кофе стал казаться холодным.

Он последовал за Адамом в глубь ковчега – в самое его сердце. Затем они поднялись вверх по тщательно укрепленным (а в некоторых случаях и заново выстроенным) лестницам. На третьем уровне они пробрались через бревенчатый дверной проем, на верхней перемычке которого зияла широкая трещина. Уокер живо представил себе, что случится, если крыша вдруг рухнет и запрет их здесь. Против воли в воображении воскресла картина, которую он видел на первом этаже: борозды в бревнах, выцарапанные ногтями людей, отчаянно пытавшихся спастись. После этого думать о треснувшей перемычке стало совсем не весело.

Впереди послышались голоса. Уокер почувствовал себя немного лучше, когда понял, что один из голосов принадлежал Ким Сон. Вела она себя как королева в комнате, полной шутов. Такое высокомерие могло раздражать, но каким-то образом ей удавалось выглядеть достаточно любезной.