"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ)

За его спиной полетел взволнованный шепот. Ширам улыбнулся, представив новую песнь, который наверняка сочинит кто-нибудь из его воинов. В последнее время саарсан окружал себя почти исключительно своими бывшими соратниками по Полуночной страже. Многие из них в Накхаране тоже столкнулись с осуждением и неприятием родичей. Бывшие жезлоносцы даже заикнуться не могли, что скучают по жизни в столице. Они через многое прошли; все пережили страшную Битву у излучины, когда смерть была в одном шаге… И потому до сих пор старались держаться вместе. Ширам привел в Накхаран из столицы около двух сотен. Четверть недавно погибла под лавиной, но и полторы сотни оставались грозной силой. В эту ночную поездку Ширам взял с собой половину отряда, вторую оставил в крепости — на всякий случай…

Проехав длинным, узким ущельем, заставившим Аюну невольно высматривать на скалах лучников Аршага, воины оказались перед каменной стеной, уходящей к небесам. Аюна, приглядевшись, наконец увидела то, что ожидала: темные провалы арок и сбегающие к самой реке каменные ступени. Под скалой расположилось окруженное колючей изгородью подворье.

— Кажется, храм совсем невелик? — тихо спросила царевна, разглядывая домишки у реки.

— О нет, это лишь гостевые дома и конюшни, — объяснил Ширам. — Сам храм — там, в пещерах. А как глубоко тянутся подгорные ходы, не знает никто, кроме найин.

На длинной каменной лестнице, ведущей к главным воротам храма, ждали жрицы Найи с факелами в руках. Лица их были разукрашены черными, белыми, зелеными узорами. Навстречу Шираму и царевне спустились пятеро, во главе с немолодой прихрамывающей женщиной. Извилистые полосы на ее лбу и щеках не могли скрыть толстых уродливых шрамов. Аюна с сожалением поняла, что Сидха, верховная жрица пещерного храма, была когда-то красавицей. Саарсан опустился перед женщиной на колено, а та коснулась его склоненной головы:

— Приветствую, Ширам, сын Гауранга. Ты пришел на мой зов, как и подобает мудрому правителю.

— Мне передали пророчество, — ответил Ширам. — Если оно сбудется, значит в этом воплощении я прожил жизнь не напрасно.

— Оно сбудется, — кивнула найина. — Мать Найя не просто видит грядущее — она создает его. Наше дело — не мешать ему сбыться. — Жрица перевела взгляд на Аюну. — Приветствую, дочь Ардвана. Боги милостиво смотрят на ваш союз с саарсаном. Это поистине начало великого родства, должного пережить века. А то, что люди слепы… ну так ведь это всего лишь смертные…

Под ее пристальным взглядом Аюна невольно напряглась. «Смотрит, словно из лука целится», — подумалось ей. Такой же взгляд она раньше иногда замечала у Янди, и в эти мгновения телохранительница пугала ее…

— Твои люди, Ширам, пусть останутся там. — Найина махнула рукой в сторону подворья. — Их устроят и накормят.

— Я полагал…

— Вы с царевной пойдете в храм одни.

Ширам нахмурился.

— А ты собирался взять в брачный чертог своих ближних воинов? — с легкой насмешкой спросила Сидха. — Мне не говорили, что ты похитил царевну… Она знает, что ее ждет?

— Что меня ждет? — заинтересовалась Аюна.

— Пустое, — смутившись, отмахнулся Ширам. — Хорошо, мы пойдем вдвоем.

В сущности, ничего необычного в этом не было. Но с того самого мига, когда в спальню Ширама вошли две найины, его что-то смутно беспокоило, а он привык своим предчувствиям доверять. «Засада? В храме? Невозможно…»

— Видите вон то окно? — словно услышав мысли саарсана, спросила Сидха. И указала на вырезанную в скале узкую стрельчатую нишу прямо над главным входом в храм. — Именно там — чертог, где пройдет обряд. Оттуда видно и слышно все. Если кто-то явится в нашу долину и вздумает напасть на твоих воинов, ты узнаешь об этом даже раньше, чем они сами.

Ширам кивнул, недовольный тем, что выдал свои сомнения.

— Сколько продлится обряд?

— Сколько ты сам его продлишь, — с улыбкой ответила Сидха.

* * *

Брачный чертог залит голубоватым светом Ночного Ока.

Ширам и Аюна стоят друг против друга. Их правые ладони сомкнуты и связаны белой, трижды скрученной ниткой. Опаловые глаза Матери Найи неотрывно смотрят на них с жертвенника.

В чертоге такой жгучий холод, словно в бойницу дышит сама зима. Ноги жалят промороженные каменные плиты.

Перед обрядом жениху и невесте велели снять верхнюю одежду. Ширам стоит в атласной рубахе. Аюне холодно даже смотреть на него, однако саарсан, как всегда, не подает вида. Царевна и сама почти не чувствует тела. Ей хочется щипать и трогать себя, чтобы убедиться — она все еще здесь. Единственный источник тепла во всем мире — это ладонь Ширама, связанная с ее ладонью священной нитью.

Вокруг изваяния белой кобры стоят и поют найины. Они поют по-накхски. Аюна понимает лишь отдельные слова — только слышит часто упоминаемые имена богов.

— О чем поют жрицы? — еле шевеля губами от холода, спрашивает царевна.

Ширам еле заметно усмехается:

— Все песни накхов об одном и том же. О смерти.

— Даже на свадьбе?

— Да — чтобы песней зачаровать и отогнать ее.

— Истолкуй мне…