"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ)

— Аршалай все равно не успел бы до весны. Слушай дальше, государь. «Люди Бьярмы взволнованы и раздражены. Сотням и тысячам пришлось покинуть свои дома, затопленные паводками. Беженцы и переселенцы со всей Бьярмы скапливаются в Белазоре, рассчитывая на милость главы великого храма…»

Тулум поднял голову:

— Понимаешь, чем это плохо?

— Чем же?

— Всем! Скопище беженцев, угроза голода, болезней, недовольство властями… А еще мой человек пишет, что среди беженцев ходят самые дикие слухи. И конечно, нашлись те, кто нарочно смущает людей.

— Даже так? — удивился Аюр. — Но кто, зачем? Киран мертв…

— Мертв.

— Но тогда кто?

Тулум скривился:

— Надеюсь, не тот, о ком я думаю. И это был обычный выплеск негодования оголодавших, потерявших дома людей. Однако, по моим сведениям, проклятый гусляр отправился из вендских земель как раз на север…

— А, тот смутьян-гусляр, который так тебя беспокоил зимой? Его ведь так и не поймали?

— Он намного больше, чем просто гусляр… А теперь — прежде чем читать до конца — покажу тебе второе письмо. Вернее, записку. Найдена в дупле, устроенном нарочно для тайной жреческой переписки на бьярском тракте…

Тулум развернул полоску бересты и протянул Аюру.

— Ничего не понимаю, — фыркнул тот, изучая записку. — Какие-то каракули! И подписи нет…

— Подписи не нужно, — сказал верховный жрец. — Я отлично знаю руку Хасты.

Аюр аж подскочил на месте.

— Хаста?! Он же пропал!

— Так и есть.

— Ты говорил, что отправил его к Светочу с посланием… Так он нашелся?

— Нет. Нашлось лишь это письмо.

Тулум скользнул глазами по неровным строчкам:

— Судя по всему, Хаста очень торопился…

Аюр снова схватил полоску бересты и, не без усилия разбирая кривобокие буквы, прочитал:

«Арьев режут, чтобы остановить море. Северный храм исчез. Мы с Анилом уходим искать небесную лодку. Берегитесь Зарни Зьена!»

— И он еще нацарапал вот этот рисунок, — указал Тулум.

— Рисунок? — пробормотал государь в изумлении, глядя на пририсованный внизу письма проломленный череп, из которого рос цветок. — Что за ахинея? «Берегитесь Зарни Зьена?» Но Зарни Зьен — это я!

— Гм… Боюсь, уже не ты.

— Прикажи Хасте вернуться и объяснить эту чепуху!

— Это письмо пролежало в дупле ползимы. Хаста пропал, и с ним Анил…

— А что значит — «Северный храм исчез»?

Тулум устремил задумчивый взгляд в пространство.

— С твоего позволения, я вернусь к докладу моего осведомителя. Он многое объясняет. Но не все.

Верховный жрец вновь развернул первый свиток.

— Итак, кто-то распустил отвратительный слух, что потоп колдовством устроили арьи. И теперь нарочно морят бьяров голодом. Люди поверили, начался бунт. Толпа разграбила богатые кварталы, попыталась прорваться в храм. Началась резня… Часть храмовой стражи перешла на сторону восставших… Мой осведомитель был среди приближенных Светоча, а потому успел скрыться за стенами храма… Мятежники устремились на приступ и сумели прорваться за первую стену… А вот концовку письма я тебе, пожалуй, зачитаю:

«…хвала Солнцу, что я не успел вбежать во внутренний храм! Когда, прячась от обезумевших бьяров, я укрылся под большой корзиной на хозяйственном дворе, то еще не понял, какую великую милость оказал мне Исварха! Ибо началось потом нечто, чего не вмещает рассудок. Белая башня дрогнула, и поднялся вокруг превеликий гром. Мятежники, решив, что идет новая большая волна, кинулись вон… Башня же в единый миг окуталась золотым сиянием, нестерпимым для взора. Затем Северный храм распахнул два лебединых крыла, воспарил и скрылся в небесных высях…»

— В смысле, Северный храм… воспарил?

Аюр взглянул на Тулума, неуверенно усмехнулся…

Но верховный жрец не улыбнулся в ответ.

Часть 1 Пропавшая башня

Глава 1 Зарни очищает мир

Три лесных бьяра стояли на перекрестке, там, где каменная главная улица переходила в настеленную по густой грязи гать, и глазели на Белазору.

Рослый детина-охотник, с мрачным лицом, в меховом плаще и низко надвинутой на глаза шапке, с копьем и огромным луком за спиной. Мальчик-подросток, опирающийся на посох. И щуплая остроносая женщина средних лет, с рыжими косами и быстрыми светлыми глазами.

Рослый охотник оказался в Белазоре впервые и теперь озирался в глубочайшем изумлении. Рыжекосой приходилось бывать тут прежде. А мальчик и вовсе тут вырос. Но и он не мог узнать знакомый город.

Все тут переменилось с осени. Вода после большой волны так и не ушла — низина при гавани осталась затоплена, из мутной воды поднимались стены и крыши. Впрочем, здешний народ не унывал и насиженное место явно бросать не собирался. На высоких берегах, по склонам окрестных сопок уже торчали острые крыши изб. На каменных подклетах, оставшихся от богатых домов, ставились новые — бревенчатые, крытые еловой дранкой и проконопаченные сухими водорослями. Повсюду истоптанный снег, грязища…

И жители новой Белазоры мало напоминали прежних. Сколько ни высматривай — не увидишь в толпе бьяров ни единой золотой головы. А ведь раньше здесь, у моря, жили сплошь арьи — вон до сих пор торчат из соленой трясины башенки и галереи их нарядных особняков…