"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ)

Ледяной столб провалился куда-то вниз так быстро, что у Хасты дух захватило. Стенки ледяного ущелья завертелись, пространство меж них наполнилось скрежетом, визгом, грохотом. Потом треск, удар — и Хаста вместе с осколком ледяного столба рухнул в воду. Глубоко погрузился, вынырнул в каше осколков, судорожно вдохнул и вновь оказался под водой, увлекаемый бешеным потоком неведомо куда. Его крутило, швыряло так, что он не успевал даже испугаться. Он сталкивался то с дном ледяного желоба, то со стенками, то с проплывающими льдинами, получал удары, которых даже не ощущал, думая лишь об одном — воздуху, еще глоток воздуху! В те мгновения, когда его голова оказывалась над водой, он жадно хватал ртом воздух пополам с ледяным крошевом, кашлял, захлебывался, и очередной водоворот затягивал его вниз. Потом вдруг дно исчезло у него под ногами, и поток с оглушительным ревом рухнул в бездну.

Хаста сорвал голос воплем, совершенно потерявшимся в громе водопада. Несколько мгновений падения, жестокий удар о воду, выбивший из жреца весь дух, — и бешеная гонка прекратилась. Хаста вынырнул в спокойной воде, под грохот водопада в несколько гребков подплыл к обледенелому краю озерца, вырытого потоком у подножия скалы, и с трудом выбрался на берег.

Он еще и сам не понимал, цел ли он, но сразу начал раздеваться. Кровь гудела в его жилах, сердце колотилось, кожа горела. Однако жрец отлично понимал, что очень скоро это закончится и времени у него почти нет. Раздевшись догола, он старательно отжал все исподнее и вновь натянул на себя — сырое, сразу начавшее покрываться ледком. Затем принялся отжимать верхнюю одежду. Ничего не вышло — руки слушались все хуже, немея с каждым мгновением. В конце концов Хаста кое-как натянул насквозь мокрые штаны и кожух и, лязгая зубами, побрел куда глаза глядят — лишь бы двигаться, пока слушаются ноги.

Через некоторое время он с радостью ощутил, что начинает согреваться, причем довольно быстро. Сообразив, в чем дело, Хаста порадовался, что не успел отжать верхнюю одежду. Вся она залубенела, покрылась коркой льда. Благодаря ей Хаста оказался как бы в ледяном доспехе, отлично защищавшем от жгучего ветра.

«А неплохо получилось, — приободрившись, подумал он. — Теперь — идти дальше, пока не высохнут тельница и подштанники. Идти… Куда идти?»

Хаста, сбавив шаг, наконец огляделся. Позади высилась белоснежная отвесная стена ледника, с которой низвергался водопад. Впереди до самого горизонта простиралась холмистая тундра. На вершинах холмов ветер сдувал снег, и было видно, как качаются торчащие из снега сухие травы. Бешеный поток водопада здесь превратился в быструю мелкую речку с голубоватой водой, что текла куда-то к югу.

«Ну я приплыл так приплыл! — подумал Хаста. — Впрочем, это уже в самом деле похоже на Змеиный язык. На его северную часть, куда заходят разве что мохначи…»

И все же безотрадные просторы тундры пробудили в его сердце надежду.

Ледник — место смерти. Там ничего нет, кроме снега, льда, ветра и мороза, и выжить там невозможно. Тундра — другое дело! Если Исварха и здешние аары явят милость, тут можно отыскать и пищу, и укрытие. Тут водятся звери… и тут живут люди.

Впрочем, Хаста очень хорошо понимал: без лыж, оружия и припасов, в одной лишь сырой одежде, неведомо где, один-одинешенек, в зимней тундре он обречен.

— Всяк умрет, как смерть придет! — пробормотал рыжий жрец. — А мы еще поборемся… Кто знает, что уготовил Исварха?

И Хаста пошел дальше — уже не куда глаза глядят, а к югу, держась речки, выбирая путь так, чтобы холмы прикрывали его от ледяного ветра.

«Я не превратился в сосульку прямо там, в озере под водопадом, потому что Исварха еще видит меня, — думал он. — Погибнуть после такого — значит оскорбить Господа Солнце. Как же быть? Я потратил слишком много сил, чтобы согреться, а восстановить их нечем. Еще немного, и у меня просто подогнутся ноги. Надо непременно найти убежище, чтобы укрыться от ветра и развести костер…»

Костер больше всего беспокоил Хасту. У него было при себе огниво — но где взять дрова среди заснеженной равнины?

Проходя мимо гряды холмов и внимательно оглядывая их пологие склоны в поисках стланика, Хаста наконец заметил нечто необычное, наполовину занесенное снегом. Он подошел поближе, раскидал снег и обнаружил под ним кучу оленьих костей.

«Гм… тут, похоже, пировала стая хищников… Кости разгрызены, расколоты…»

Хаста помнил, что кости неплохо горят, но прежде надо было чем-то развести костер.

Оставалось найти растопку. Жрец опустился на колени и принялся раскапывать снег вокруг костей. Здесь он был совсем неглубоким, и вскоре Хасте удалось добыть некоторое количество мха.

«Еще бы олений помет найти, он отлично горит, — думал он, раскидывая снег. — Да не может быть, чтобы оленей не пронесло от страха, когда на них напали те хищники… Кстати, кто это был? Волки, саблезубцы или еще кто похуже? Вон как берцовые кости раздроблены… Кто бы это ни был, не хотел бы я его встретить…»

Внезапно Хасте повезло: он извлек из сугроба огромную обледеневшую лепешку — судя по ее размерам, принадлежавшую мамонту.