Аравия. Прошлое и настоящее

18 декабря 1901 г. военно-дипломатическая миссия «Варяга» в Персидском заливе была завершена. Провокационные попытки англичан, отмечал впоследствии в своих воспоминаниях английский агент Рональд Энсон, наталкивались на непробиваемую стену решительного спокойствия русских. У русских чересчур хорошее воспитание, чтобы наши провокации удались, писал он. Мне бы уметь так — с невозмутимым видом и с ангельским выражением — выставлять своих недоброжелателей в неприглядном свете, явно ничего для этого не предпринимая.

Успех военно-дипломатической миссии «Варяга» был очевидным даже для англичан. Российские дипломаты и военные действовали слаженно. Управляющий генеральным консульством в Бушире титулярный советник Г. В. Овсеенко и консул в Басре коллежский асессор А.А. Адамов получили указание министра иностранных дел «внимательно следить за ходами англичан», и достойно, но дипломатично на них реагировать. Сопровождать крейсер в походе непременно, и оказывать командиру корабля всемерную помощь и поддержку. Планируя и реализуя политико-дипломатические акции в Персидском заливе, русские не на шутку встревожили Лондон. У бриттов, отмечали работавшие в Англии русские дипломаты, появилось даже выражение насчет «российской дипломатической матрешки» в Персидском заливе.

С учетом позитивных для интересов Отечества результатов первых походов в Персидский залив кораблей Военно-морского флота Российской империи В. Н. Ламздорф внес на рассмотрение управляющего Морским министерством П.П.Тыртова предложение о «предоставлении стационера в распоряжение генерального консульства России в Бушире». Военное судно, постоянно находящееся в Бушире в распоряжении российского диппредставительства, способствовало бы, по мнению МИД Российской империи, поддержанию среди народов Персидского залива должного имиджа России как великой державы. Из отчета П.П.Тыртова видно, что и он лично, и его ведомство позитивно в целом реагировали на инициативу графа Ламздорфа. Но в силу того, что на тот момент судов, которые «удовлетворили бы особым требованиям для плавания в Персидском заливе» (то есть судов с малой осадкой) в российском флоте не было, то и «назначить стационер не представлялось сразу возможным». Вместе с тем глава Морского министерства обещал В.Н.Ламздорфу, что «при обсуждении в будущем году новой судостроительной программы вопрос о постройке такого судна будет принят во внимание» (68).

Что же касается предложения В.Н.Ламздорфа о «более продолжительном пребывании в портах Персидского залива посылаемых туда наших военных судов», то реакция П. Тыртова на него была определенно позитивной. Со своей стороны, отмечал П.П.Тыртов в письме на имя В.Н.Ламздорфа от 27 апреля 1902 г., «не встречаю к тому никаких препятствий». И если «в таком судне в то время не будет особенной надобности на Дальнем Востоке», то мы непременно так и поступим (69).

Документы Архива внешней политики Российской империи и Российского государственного архива Военно-морского флота свидетельствуют, что сам Государь Император положительно относился к такой инициативе дипломатов и военных. Так, в письме П.П.Тыртову от 3 марта 1903 г. В.Н.Ламздорф информирует управляющего Морским министерством о том, что депеша российского посланника в Персии, действительного статского советника Петра Михайловича Власова от 15 января 1902 г. «по сему предмету была повергнута мною на Высочайшее благовозрение Государя Императора». Его Императорскому Величеству, подчеркивает В.Н.Ламздорф, «благоугодно было собственноручно начертать на оной: ‘‘Заключение правильное”» (70).

Упоминает о миссиях доброй воли в Персидский залив кораблей Военно-морского флота Российской империи и зоолог, коллежский асессор Н.В. Богоявленский. В его отчетах, представленных управляющему генеральным консульством в Бушире Г.В.Овсеенко, говорится о том, что «посетив Мохаммеру, Кувейт, Бахрейн и Маскат», он встретил там «самый живой интерес и симпатии к России». «Обаяние русского имени на всем побережье Персидского залива, — отмечает зоолог, — стоит очень высоко», «арабские шейхи ... желают ... видеть у себя русских и, в особенности, представителей их могущества — морские боевые силы» (71).

Н.В.Богоявленский рассказывает, что со слов арабских шейхов и султанов, с которыми он часто встречался, видно было, что «все они тяготятся игом Англии». И в «появлении русских крейсеров в Персидском заливе черпают силы для борьбы с этим игом, как и надежды, что они не совсем еще забыты и покинуты на произвол англичанам»(72).

Н.В.Богоявленский высказывает мнение, что «продолжать поддерживать престиж России» в Персидском заливе, «возникший столь счастливо для нас с появлением в водах его «Гиляка», произведшего весьма сильное впечатление на арабские племена, населяющие побережье оного», стоит непременно (73).