Аравийская жемчужина

– Хочу тебя, Оксана… Пар сейчас из ушей повалит, как же хочу…–  сажает ее на стол, заставляет откинуться назад, разводит ноги, а она сопротивляется, брыкается…

– Мика, нет… Подожди… Неудобно… Я на пять минут… Молока принести… Мама не спит… Поймет, что что– то не так…

Он усмехается в ответ…

– Думаешь, мама думает, ты со мной даже не целуешься?

Смотрит на него своими огромными изумрудами. Видно, серьезная… Ей это важно… Раз важно, значит попридержит своих коней…

– Потерпи немного, Мика… Стыдно мне так, не могу… У мамы на глазах… Не так она нас воспитывала с Мариной… Завтра сестру из больницы заберем обратно домой, переедем в гостиницу с тобой… И там…–  снова глаза опускает, снова этот румянец невинный щеки заливает… Боже, и что с ней происходит… Только за эти ее изменения стоило ее сюда привести… Сам сейчас понимает, что именно такой хотел всегда видеть Оксану… Не наглой искушенной обольстительницей на сцене, а вот такой дико красивой, стеснительной, неопытной девочкой… Словно с нее слезли все эти защитные панцири, краска смылась, оголив ее суть, ее настоящую… Ту, кто смотрела на него восторженно там, на кедрах, ту, кто искренне прижималась к его груди, рыдая от переживаний за сестру…

Трясется всем телом… Он всегда ее хотел не по– человечески, всегда через край, но эти дни… Что– то происходило с ним необъяснимое… Непонятное… Она влекла его так сильно, что дышать было тяжело, грудь спирало от эмоций…И он знал определение этому чувству… Его дал давно его любимый Джибран Халиль Джибран… Это та самая «боль чрезмерной нежности…–  Быть раненным собственным пониманием любви»…

Задирает ей платье почти до шеи, спускается губами по нежной теплой коже, выбивая ее всхлипы. Накрывает губами ее лоно, не просто пьет, пожирает… Оксана выгибается, протяжно стонет, закусывая зубами свою руку… Вертит головой, разбрасывая по поверхности стола рыжие непослушные волосы, а он невольно то и дело поднимает на нее глаза, хочет видеть ее всю, не может оторваться от этой красоты…

Девушка уже не помнит себя от его смелых, подчиняющих действий, ее тело трясется, запускает руки в его непослушные волосы…

– Мика… Боже… Как хорошо… Еще… Еще… пожалуйста…

Кажется, еще чуть– чуть–  и она улетит, расщепится на миллионы атомов…

И тут вместо его горячих губ чувствует прохладу воздуха… Пустоту… Он отстраняется, выпрямляется, смотрит на нее хищно, продолжая тяжело дышать и в то же время искушающе улыбаться…

– Микаа… пожалуйста,–  молит она, желая продолжения его ласок, тянет к нему руки, еще шире призывно разводит ноги…

Он теперь скалится, открывая свои идеальные зубы.

– Нет, бабочка… Потерпишь до завтра… Только мне что ли мучиться… – вытаскивает из треников вздыбленный член. Проводит по нему ритмично пару раз с шипением,–  и только попробуй трогать себя сама ночью сегодня… Пойму, поверь мне… Тогда неделями оргазма не получишь, в ногах у меня будешь валяться, умолять…

Она порывисто дышит… Микаэл смотрит на это идеальное тело, распластанное перед ним, зажмуриться хочется, как она прекрасна… Ведьма, северная ведьма, на которую даже смотреть больно, так красива, так желанна… Или это он сошел с ума от ее колдовства… От этого сладкого яда ее губ, дыхания, прикосновений, теплоты и узости… Невольно накрывает руками аппетитные холмики, зажимает через тонкую ткань скрюченные узелками от возбуждения соски… Отрывает себя от нее клешнями, словно с мясом…

Не проходит и пяти минут, как Микаэл сам любовно натягивает на ее стройные ножки безразмерные валенки, одевает грубую фуфайку на плечи и накрывает волосы платком, неумело завязывая узел на шее.

Притягивает к себе, нежно, почти целомудренно целует в нос…

– Не застуди крылышки, бабочка… Ты нужна мне здоровая… Слишком много на тебя планов… Завтра отработаешь за все дни моего стояка и воздержания… Ходить не сможешь неделю, я тебе это гарантирую…

А она лишь смеется в ответ… Щеки все еще пылают… Он знает, она горит внутри… Торжествует от этого осознания…

– Так жаль…–  деланно надувает губки,–  придется тогда тебе лететь без меня… Как же я полечу, если даже встать не смогу…

Снова притягивает к себе, теперь не выдерживая, пожирая губы…

– Не переживай… Я тебя донесу…

Она убегает, получив игривый громкий шлепок по ягодице, звонко, но негромко смеется, чтоб мама не услышала, а получается удивительно по– юному… Микаэл ложится на твердую поверхность лавки, где ему постелили, глубоко вздыхает, пытаясь восстановить самообладание… Перед глазами она… Вспоминает сегодняшний день, в душе снова все переворачивается… Слишком много чувств, слишком много эмоций, нужно все осознать, переварить…