Аравийская жемчужина

Мадлен оставалась глуха к призывам сестры. Работа, а именно вот эта, секретная ее часть, была ее страстью…, наверное, именно в ней, как ни в каком другом месте, она чувствовала свою свободу, раскрепощенность, а главное, могла на что– то повлиять… И для этого не надо было совершать революции, приносить кровавые жертвы или участвовать в абсурдных акциях…

Мадлен не была хорошо знакома с жизнью политического и экономического истеблишментов Турции… да и ее беременное состояние, мягко говоря, вязкое, не позволяло уходить в работу так, как хотелось бы… Именно поэтому она даже представить себе не могла, как же тяжко будет находиться в чужой стране вот так, без особого дела… Вдали от друзей и… от родственников… Почему– то именно тут, в Турции, она вдруг отчетливо ощутила, что ей не хватает угрюмых и чванливых лиц членов ее сумасшедшей семейки… В Париже такого ощущения не было. Во многом потому, что Париж, прежде всего, ассоциировался у нее с мамой… Ведь именно там прошло ее детство до тех пор, пока мать… не покончила с собой… Закрыла глаза, почувствовав острый укол в сердце… Она по жизни заставляла себя не думать об этом… Но получалось плохо… Всякий раз, когда судьба преподносила ей очередной плевок, невольно накатывала эта боль… Боль понимания маленьким ребенком, что мать тебя бросила… Именно так… Она бросила ее, решив уйти на тот свет…. Говорят, со своим появлением на свет дети становятся смыслом жизни родителей, но… не в ее случае… Мадлен не была нужна ни родной матери, ни, судя по всему, отцу… Невольно опустила руку на живот. Погладила… Она будет другой… Она не позволит своим гадким эгоистичным мыслям разрушить душу этого маленького комочка, растущего под ее сердцем…

Прозвучало три протяжных сигнала и нежный женский голос на турецком, английском и китайском сделал очередное объявление… Стамбульский аэропорт был крупнейшим транспортным межконтинентальным хабом. Прозвучал анонс, что начинается регистрация на рейс Стамбул– Париж… Вот и настал час истины… Сейчас она проштампует свой паспорт и…

Мадлен сильнее сжала свою дамскую сумку… Она бежала…. Позорно бежала от Него… Или от себя… Или от всей этой ситуации… Оказывается, притворяться 24 часа в сутки сложно… Нет, не перед Ним… В их отношениях как раз притворства не было– полнейший игнор и равнодушие за исключением тех случаев, когда надо было на публике сыграть роль прекрасной молодой семейной пары. Перед собой было чертовски тяжело… Подходить ежедневно к зеркалу и убеждать себя, что все нормально… Что все образумится… На что она рассчитывала? Что должно было образумиться? Анвар раз и навсегда дал ей понять, что никаких «реальных отношений», даже попросту попытки реально сблизиться, между ними не будет…

«– Все это только для ребенка, Мадлен», – сказал сразу после их так называемой «свадьбы», представлявшей собой поспешную церемонию «никаха» с участием ближайших членов семьи и кади.

С момента этой проклятой свадьбы ничего не изменилось, все стало только хуже… Будь, они в Дамаске, Мадлен хотя бы могла вырваться– проветриться, встретиться с подругами… Там было ее место силы, ее родина… а здесь, в чужом городе– она стала словно заложницей… Нет– нет, он нисколько ее не ограничивал в передвижениях, напротив, ему преимущественно было плевать, что она делает, где ходит. Главное, чтобы ребенку не навредила. Это он у ее и спрашивал в те редкие разы, когда их глаза пересекались– «как ребенок»? Не «как дела», не «как поживаешь», не «что делала», а «как ребенок» … Словно она просто сосуд, просто инкубатор… Мадлен могла часами сидеть на набережной Босфора, наслаждаться безмятежностью жемчужной глади залива, смотреть на наглых чаек, стаями атакующих мелких рыбешек, имевших неосторожность заплыть в обманчиво тихую гавань… Этот город был потрясающим, бьющим под дых своим очарованием и энергетикой, обволакивающий неповторимым колоритом… Это и печалило ее больше всего… Есть места, в которые можно приезжать только влюбленными– Париж, Санкт– Петербург, Стамбул, Венеция… Тогда красота этих сказочных городов окрыляет, возносит… Появись там с разбитым сердцем– и они тебя раздавят, уничтожат… Невзаимностью… Нелюбовью… Это как покалеченному уроду смотреть на красавицу, безмятежно радующуюся жизни…