Арбалетчики князя Всеслава

– Нашёл, из-за чего переживать! Это же античный мир! Да тут любой важный сеньор просто обязан иметь красивую рабыню-наложницу, а если он достаточно богат и может себе позволить – то и целый гарем наложниц. И законные жёны вовсе не ревнуют к ним своих мужей.

– Точно?

– Ну, если не совсем уж отмороженные стервы. Но кто же, если он только в здравом уме, возьмёт такую в жёны?

– Так у меня ж немного другой случай.

– У тебя ещё проще. Если не полагается ревновать к наложнице, то с какой стати ревновать к проститутке? Вот если бы она была любовницей, не берущей денег – тогда другое дело.

– Хорошо бы, чтобы ты оказался прав. Но тогда какой смысл ей было палить меня перед девчонкой?

– Палить – это значит сжигать? Или стрелять? А, понял! Нет, "палить" ТЕБЯ – никакого смысла. А вот показать тебе юную сеньориту обнажённой, да так, чтобы при этом не нарушить приличий…

Утро показало, что Хренио не так уж и неправ. При встрече Велия вовсе не отвернулась и не надула губ, а весело и озорно улыбнулась, и у меня возникло сильное подозрение, что накануне Астурда заработала несколько больше, чем получила от меня. И ещё я сильно заподозрил, что неплохо знаю источник её вчерашней "левой" подработки. Увиденный потом на её руке браслетик из стеклянных финикийских бус – ну точь в точь такой же, как тот, что порвала Велия при похищении, дабы дать нам дополнительный след – меня уже не удивил.

– Я же говорил тебе, что сеньорита положила на тебя глаз, – осклабился мент.

А после завтрака Тордул построил отряд, и мы зашагали на рудник. Там за дни нашего отсутствия успели уже навести относительный порядок. Распознав в моём рабе беглеца Нирула, начальник рудника устроил нешуточный скандал, требуя отдать парня ему для заслуженной им кары. Давил он нахрапом, рассчитывая на авторитет высокой должности, но я-то ведь по службе ему не подчинялся. А я не люблю, когда мне хамят, да ещё и те, кто не имеет на то законного права. Не один из воинов рудника ухмыльнулся, когда я спокойно и непринуждённо разжевал местному "царю и богу", что степень заслуг и провинностей МОИХ рабов решаю Я. А когда тот, рассвирепев, нажаловался на мою "непочтительность" Тордулу, отец-командир, разобрав дело, принял мою сторону, и там, где начальник рудника уже не мог распознать голосов, его охранники гоготали, не таясь. И было отчего – вид их начальник имел такой, что от него было впору прикуривать. Надо полагать, нечасто они его таким наблюдали.

Мой новый арбалет был уже в основном готов, и с моим возвращением мастер-оружейник быстро подогнал его ложу окончательно по мне. Он оказался заметно потуже старого, и "козья нога" для его взвода была совсем не лишней. В принципе-то на крайний случай я взвёл бы его и резким рывком обеих рук, но взводить его так постоянно – пупок развяжется, что в мои планы уж точно не входило. Опробовав агрегат, который стрелял гораздо дальше и точнее старого – вот что значит работа профессионала – я остался им доволен и не пожалел для мастера трёх серебряных шекелей в качестве премиальных. В результате тот тоже остался доволен выполненной работой и охотно принял заказ ещё на три агрегата с комплектующими. Я же, благодаря регулируемому целику – не зря целый день убеждал мастера при заказе сделать его именно таким – быстро привёл своё новое оружие к нормальному бою, после чего Нирул, сын оружейника-кузнеца всё-же, намертво закернил мне его в отрегулированном положении. Теперь на выбранной для стрельбы "основной" дистанции – примерно в пятьдесят метров – хорошим болтом я попадал в точку прицеливания, не беря никаких поправок. Конечно, для полной боеготовности его требовалось ещё пристрелять и на других дистанциях, дабы выработать поправки на них, и этим я занялся уже на следующий день…

– Васькин, ты идиот! Ты что, с дуба рухнул?! Ты вообще-то соображаешь, чего мелешь своим дурным языком?! Ты же нас всех под монастырь подведёшь, долбаный ты дебил! Угрёбок болтливый! – визгливые голоса наших разъярённых фурий… тьфу, это я хотел сказать, прекрасных дам, то бишь Юльки с Наташкой, были слышны издали, когда я возвращался с импровизированного стрельбища. Картина маслом, которую я увидел, была ещё та – даже "руки в боки" в наличии имелись, и для полного национального колорита не хватало только традиционных скалок в этих руках.

– Что за шум, а драки нету? – поинтересовался я.

– А ты вообще молчи, Д'Артаньян недоделанный! – это провизжала Юлька, выглядевшая позлее Наташки.

Я расхохотался, поняв, в чём дело. Володя с Серёгой, дорвавшись наконец до своих баб, не смогли, конечно, удержаться и от распускания павлиньих хвостов. И при расписывании наших эпических подвигов – преувеличенных, надо полагать, не меньше, чем в традиционные три раза – проболтались им и о скормленной аборигенам "нашей" истории а-ля Дюма. Виноватый вид выглядывавших из-за бабских спин их незадачливых кавалеров полностью это подтверждал. А за свой смех я поплатился тем, что обе стервы переключились теперь на меня, причём Юлька ничуть не постеснялась ещё и в долбанные маньяки-педофилы меня произвести.