Арбалетчики князя Всеслава

— Помоги им, солдат! — усмехнулась «почтенная» Криула, возившаяся с Велтуром над одним из наших старых арбалетов.

Мы снова взялись за свои машинки, с которыми, в отличие от «гражданских», обращаться умели. И уж всяко лучше, чем с мечами. Копейщики удерживали противника, а мы его расстреливали — разделение труда, млять, как и положено в нормальном цивилизованном обществе. Да и во дворе наши, потеснённые ранее, сгруппировались и перешли в наступление, а на улице, судя по характерному шуму, работали те, кого не было во дворе и в доме — копейщики начальника рудника и все наши пращники. Потом оттуда полетели дротики и во двор — дружественные дротики.

Уцелевшие налётчики заметались и бросились к ограде, но мало кто смог её преодолеть. А вот на улице дело ещё продолжалось.

— Да сколько ж их там! — вскричал Тордул, — Копейщики и лучники остаются с досточтимым Ремдом! Аркобаллистарии — за мной!

Мы взобрались на помост у ограды и прифонарели — хороша «шайка грабителей»! Прилично их ещё оставалось! Они уже потеряли кураж и отходили, но ещё огрызались. Нашлись у них и лучники-кельты, которыми мы и занялись в первую очередь.

Расстрел сверху — это же классика жанра! Стрелки противника отправились к праотцам, так и не успев понять, что происходит. Остальные успели, и их это не вдохновило. А по улице слышался уже и топот небольшого отряда городской стражи, и это окончательно сподвигло противника взять ноги в руки. Но отпускать их просто так никто, конечно, не собирался — слишком уж много накопилось вопросов, на которые ответить мог, по всей видимости, только их главарь. Некоторые пытались ускользнуть дворами, но их загоняли в тупики, где и расстреливали, не вступая в предлагаемую ими рукопашную.

А группа человек в шесть укрылась в большом здании, явно складском — похоже, там и была их база. Оттуда снова полетели стрелы и дротики, свалившие двоих наших, и Тордул приказал выкурить последних бандитов оттуда огнём — с владельцем склада как-нибудь уж утрясёт разногласия и «досточимый» Ремд. Судя по невзрачности деревянного строения, вряд ли там хранится что-то очень уж ценное.

Горящие болты, прочертив огненные трассы, влетели в окошки. Пока внутри гасили их, мы всадили новые в стены и крышу. В конце концов огонь весело затрещал, а защитники склада запаниковали. Двое попытались прорваться, но одного уложили мы, другого — копейщики начальника рудника, а пращники принялись методично обстреливать горящий склад камнями, не тратя свинца. Там что-то заорали, но крик перешёл в сдавленный стон — кажется, главарь весьма радикально пресёк «пораженческие настроения» кого-то из своих. Прогоревшая крыша начала рушиться, и снова там раздались вопли.

Потом оттуда выскочили трое оставшихся — мы перезаряжались и сразу встретить их болтами не могли, а копейщики — городские, не наши — сплоховали. В короткой схватке пало трое из них и двое бандитов, а последний прорвался и побежал у самой горящей стены, обдающей его искрами. Наши болты миновали его, а он у самого угла на краткий миг обернулся…

— Дагон! — выдохнули мы с нашим ментом, узнав освещённое пожаром лицо финикийца. Рушащаяся стена затрещала, и я не сразу понял, отчего тот вдруг дёрнулся и едва не выронил окровавленную фалькату. А когда понял — переместился так, чтобы прикрыть охреневшего Хренио от лишних глаз. Точнее — его пистолет.

— Каррамба! Млят! — выругался испанец, когда пошатнувшийся враг скрылся в дыму и темноте.

— Прячь пушку! — напомнил я ему, и не думая попрекать тремя потраченными патронами…

Хотя Дагона так и не нашли ни среди мёртвых, ни среди живых — что, учитывая его опыт и сноровку, было не очень-то обнадёживающим признаком, Васкес был всё-же уверен, что уж одним-то выстрелом точно попал в него и ранил достаточно серьёзно. В попадании не сомневался и я, но вот насколько оно серьёзное? В том, что он околеет от раны где-нибудь в неизвестном нам укромном месте города, у меня как-то уверенности не было. Живучий, урод, раз ушёл! И ведь как-то же он проник в город в далеко не самой простой для этого обстановке!

— С посланцами Кулхаса под видом одного из их свиты! — разгадал наконец Хренио этот ребус. Но оставались и другие, посложнее. Например, где финикиец взял ещё людей, которых у него оказалось больше, чем было купленных им на рынке военнопленных. Ведь вольная городская гопота никогда не пошла бы на такую акцию, после которой когти надо рвать из Кордубы и никогда больше в неё не возвращаться. Зачем это городским? Значит, это тоже были рабы из тех, которым нечего терять. Раз так — кое-что становилось понятным. Получив свободу, они всё равно не собирались оставаться в городе — почему бы и не заслужить её, славно покуролесив перед уходом с оружием в руках? А торопились они оттого, что нужно было ещё успеть выйти к городским воротам и захватить их, дабы уйти беспрепятственно. Но вот кто продал Дагону недостающих рабов? И где он взял такую прорву денег на людей и оружие? На эти загадки у нашего испанского мента разгадок пока не находилось.