Арбалетчики князя Всеслава

— Медленно ракеты уплывают вдаль,

Встречи с ними ты уже не жди!

И хотя Америку немного жаль,

У Китая это впереди! — хулиганисто загорланил Володя, а мы весело подхватили:

— Скатертью, скатертью хлорциан стелется

И забирается в мой противогаз!

Каждому, каждому в лучшее верится,

Может быть, выживет кто-нибудь из нас!

Потом частокол загорелся. Добротно загорелся, от души, и когда осаждённые, занятые тушением собственных домов, обратили на это внимание, с маленькими деревянными бадейками делать было уже нечего. А командование, в основном подавив пращников противника, выслало людей уже и к самим стенам.

У наглотавшихся дыма защитников стены слезились глаза и тряслись руки от кашля, а раскрутить пращу можно было лишь стоя, высунувшись над стеной, и балеарцы расстреливали таких героев «желудями». Включились в это дело и мы.

Конечно, нам противодействовали. Подступивших к стенам пытались забросать дротиками, чего наш начальник и добивался — чем меньше их у противника останется, тем меньшими будут наши потери в уличных боях. А я, схлопотав стрелу буквально рядом с бронзовым нагрудником, порадовался тому, что не пожлобился в Гадесе разориться на кожаный панцирь, который меня и спас. Лучнику тоже было не очень-то удобно целиться, и для выстрела он выпрямлялся, становясь заметным. Это и сгубило его на третий раз, когда болт Васькина сшиб прикрывавшего его щитоносца, — наши болты с Володей продырявили его самого. Серёга же продолжал обстреливать горящими болтами частокол, который уже полыхал весь.

Мы тоже постепенно продвигались к укреплениям, и я напомнил своим, чтоб рядом со мной не кучковались. Вчера я хорошенько промедитировался на везение, но это было моё личное везение. Промах в меня мог запросто обернуться случайным попаданием в кого-то другого. А возле меня всё чаще шлёпалась галька, а то и свинцовые «жёлуди». Какой-то фантазёр даже дротика не пожалел — недолёт, конечно. Но из-за дыма и нам целиться становилось труднее. Чтобы не тратить зря болты, я принялся стрелять «желудями» и в кого-то, кажется, даже пару раз попал…

Тем временем прогорели и обрушились створки ворот, вынуждая защитников встать за ними живой стеной, на прореживание которой сразу же переключились наши балеарцы. Для штурма же Тордул постепенно перебрасывал людей к нам — догорающий частокол при своём обрушении должен был предоставить нам достаточно широкий фронт для атаки. Уже теперь начинали падать отдельные головёшки, затем прорехи увеличились, и мы начали выцеливать противника сквозь них. Никто не собирался геройствовать без нужды. Пара шагов вперёд — прицеливание — выстрел — перезарядка, затем процедура повторялась. Наши попадания отмечались воплями поражённых нами, и не всегда это были вопли взрослых мужчин. Но разве у нас было время разбираться? Зазеваешься — схлопочешь дротик, мы уже подошли на опасную дистанцию, а собственная шкура всяко дороже. На войне — как на войне.

— Держать строй! Мушкеты наизготовку! — дурачился Серёга, пародируя старый испано-американский боевик «Капитан Алатристе».

— Гляди в оба, болван! — Володя лишь в последний момент успел оттолкнуть этого клоуна, и цельножелезный саунион проткнул только краешек кожаного панциря, каким-то чудом не задев рёбра.

— Нас зауважали, — пробормотал спасённый и ойкнул, получив от спецназера добротную затрещину.

Потом рядом со мной рухнул продырявленный таким же саунионом ибер-ополченец, а Хренио только нагрудная пластина спасла от дротика, и мы окончательно озверели.

— Расчистить преграду! — скомандовало невесть как успевшее уже оказаться тут начальство.

Полтора десятка иберов-копейщиков под прикрытием плотного обстрела пращников подскочили к остаткам рухнувшего частокола и принялись усердно расковыривать их наконечниками копий. В дыму мелькали защитники «города», пытавшиеся им помешать, но сегодняшний день не заладился для них с самого начала…

Вскоре от бывшего частокола осталась лишь россыпь тлеющих угольев — не по всей его длине, но брешей хватало — и Тордул скомандовал атаку. И наши пошли — после убийственного залпа дротиками и саунионами. Никто не орал «За родину, за Тарквиниев!» — мы матерились, иберы тоже не блистали изысканными выражениями своего языка — как, впрочем, и противник. Не было и картинных поединков а-ля «Спартак на арене» — обороняющихся просто методично расстреливали. Их вояки один за другим уносились к своим иберийским богам, а пейзане-ополченцы всё чаще бросали оружие. После нашего появления в тылу у защитников ворот, пали и они, и в открытый проход к нам устремилась подмога.

Кое-где наши уже приступили к зачистке с сопутствующим мародёрством, но главную улицу перегородили отборные бойцы противника, образовав своими большими овальными щитами некое подобие фаланги. Неорганизованная атака ополченцев быстро захлебнулась, а за спинами живой стены начали накапливаться легковооружённые. Туго нам придётся, если эта кодла контратакует — ведь терять им нечего!