Арбалетчики князя Всеслава

— У вас тут всё время весело! — заметила Велия, снова ускользнувшая от строгой мамаши к нам — ага, спасаться от слепней. Деваха и не подозревала, что сама же и явилась причиной очередного взрыва хохота. Ну, опосредованной, скажем так. В присутствии дочери самой «почтенной» Криулы иберийская солдатня как-то постеснялась выражаться на родном языке, и частота русской матерщины в их речи резко возросла. Но если, обращаясь к нам, они старались говорить медленнее, чтоб мы успевали их понимать, то меж собой они тараторили со скоростью пулемёта, и мы разбирали хорошо, если половину. И когда в бурном потоке трудноразличимой тарабарщины вдруг прозвучало «А хрьен тибье ни мьяса?!», да ещё и с неподражаемым иберийским акцентом, мы — все, даже Васкес — пополам сложились от смеха.

— Милять! — взвыл и яростно хлопнул себя по шее идущмй впереди ибер, когда его укусил особенно зловредный мух — мы снова заржали.

— Максим, а что такое «милять»? — с наивной непосредственностью поинтересовалась девчонка — тут уж заржали иберы, которые от нас уже знали, что это такое. Наши же, прихренев, разинули рты, предоставляя выпутываться мне самому. Ох, млять, в натуре!

— Велия, это очень грубое выражение. Не надо повторять его без необходимости…

— В твоей стране за него вызывают на поединок?

— Ну, не всегда, но вообще-то бывает.

— Ты из-за этого сражался на мечах с великим воином верховного жреца?

— Васькин! Что за хрень ты ей наплёл?! — это я, естественно, спросил по-русски.

— Что наша княжеская сотня враждует с сотней верховного жреца, и ты в героическом поединке проткнул их лучшего фехтовальщика…

— Урою, сволочь! — и, обернувшись к девахе, уже по-иберийски, — Не совсем из-за этого, но ссора всё равно была глупой. Бывает так, что повздоришь из-за пустяка, а отступить нельзя…

— Разве из-за пустяка? — и улыбается, плутовка.

— Васькин! Что за хрень?!

— Причина твоей дуэли была романтической и амурной, — объяснил этот скот, — Но ты не беспокойся — её уже нет в живых, и ты свободен для новых амурных похождений.

— Ну, спасибо! Чтоб тебя слепень в язык укусил! — при этом пожелании Володя с Серёгой захмыкали, давя в себе приступ смеха. Наверное, справились бы, но…

— А что такое «хриень»? — спросила Велия, и тут уж эти два балбеса загоготали во весь голос. Да и не только они…

— Это тоже не самое лучшее из выражений, — сокрушённо признался я.

Выручая меня, Володя загорланил в такт ходьбы:

— Притон, молельня, храм или таверна,

Верши приказ и средств не выбирай!

Тому, кто кардиналу служит верно,

Заранее заказан пропуск в рай!

И мы подхватили уже втроём:

— Его высокопреосвященство

Нам обещал на небе райское блаженство!

Покуда жизнью живём земной,

Пусть похлопочет, пусть похлопочет,

Пусть похлопочет он за нас пред Сатаной!

— Вы поёте весело, но как-то странно, — заметила девчонка, — Зачем-то делаете при этом злодейские рожи! Почему так? Что это за песня?

— Это песня наших врагов, — пояснил я ей.

— И вы так весело поёте вражеские песни?

— Ну, это когда князь нас не слышит. А они поют наши, когда рядом нет верховного жреца.

— Странный обычай!

— Да это не обычай, это просто для веселья. Да и враги-то… Одна страна, один язык, одни и те же боги, да и служба в общем-то одинаковая. Соперничаем, ссоримся, дерёмся — но это там, у нас. А попали бы сюда вместе — вместе бы и держались.

— На войне так и надо! — одобрил невесть как успевший присоединиться к нам Велтур, — Особенно, когда есть настоящий враг — псоглавцы!

— Кто, кто? — не понял я.

— Люди с пёсьими головами! Ну, с собачьими, — учитывая моё плохое знание языка, парень разжевал мне попроще, — Вы ведь там наверняка с ними воюете?

— Ну… гм… Ну, если появятся — наверное, будем воевать. Но откуда им взяться?

— Как откуда? Учёные греки пишут, что они живут как раз где-то в ваших странах!

— Ну, если греки пишут…

Авторитеты — страшная сила. Вот для мусульман, например, аксиома, что арабский скакун — лучше всех прочих, и усомниться в этом при правоверном мусульманине — значит тяжко оскорбить его. А тут, в античном мире, такими авторитетами успели заделаться греки. Ну и что прикажете делать? Хренио вон подмигивает, предлагая сходу сочинить душещипательную байку об эпических старинных битвах с этими самыми «пёсьеголовыми» — ага, не иначе, как в духе гомеровской «Илиады»! Нет уж, хрен ему!

— Наверное, где-то есть. Но думаю, что где-то очень далеко от нас — иначе мы бы о них знали.

— Велтур слишком много начитался этих греков! — тут же наябедничала его сестра, хихикая в кулачок.

— Ну, может и ошиблись немного, — неохотно признал парень.

— Вообще-то припоминаю что-то — вроде, рассказывал один заезжий купец с юга про каких-то людей с собачьими головами. Но он говорил, что они совсем дикие и живут где-то в жарких южных странах, — в конце концов, павианы ведь и в самом деле существуют, и я прикинул, что многократно искажённый слух про них вполне мог докатиться и до «наших» глухих лесов, — Да, точно — люди с собачьими головами!

Велтур расхохотался: