Арбалетчики князя Всеслава

Свои — это свои, хрен кто заложит, начальник рудника тоже свой, как и его люди, а вот препровождаемые на продажу рабы из походной добычи и «почтенное» семейство — это посторонние. Ну, рабы — те и сами рады поспать, да и связаны надёжно, это-то первым делом проверено, а вот охраняемые «гражданские»… Криула-то занята какими-то своими важными делами — вроде перебирания тряпок и побрякушек назавтра, гы-гы — в поставленной для неё небольшой палатке, а вот неугомонный Велтур всё ещё шныряет по биваку. То у одного затухающего костерка посидит, болтая с воинами, то у другого, но в конце концов все улеглись спать, пацану стало скучно, и он улёгся сам возле палатки матери. Мой товарищ по смене уже было обрадовался, но рано.

— Покарауль меня, Максим, чтобы меня опять не украли злоумышленники, хи-хи! — Велия тихонько проскользнула в кустики, а сделав там свои дела, как-то не поспешила в палатку к матери, а задержалась возле меня.

— Холодно! — пожаловалась она, зябко кутаясь в плащ — слишком уж подчёркнуто, да и не ёжилась она буквально только что, — А ты не мёрзнешь?

— Я ведь из холодной страны, — ответил я ей, — Это разве зима? Вот у нас зима — это зима!

— И как же вы выдерживаете её?

— Мы теплее одеваемся. Живём в деревянных домах, и у нас печи вместо открытых очагов, — тут я соврал, поскольку «каменка» — предшественница настоящей «русской» печи — только во времена Киевской Руси постепенно вытеснила очаги, но кто поедет проверять меня?

— Боги! Это ж какие должны быть холода, чтобы жить таким образом! Я как представила себе — мне ещё холоднее стало! — и бочком ко мне прижалась. Точнее, бочок-то её до меня не достал, талия у девахи ярко выраженная, но плечиком и бедром упёрлась вплотную.

— Ты тёплый, но всё равно холодно! — и ныряет ко мне под плащ, да ещё и свой откидывает с плеча за спину, и между нами остаются лишь туники — моя и её. И сквозь эти два слоя ткани я прекрасно ощущаю её округлости — тугие и упругие. Ох, млять!

— Велия! — раздался из палатки голос Криулы, — Велтур, найди её!

— Мне пора, Максим! Придётся соврать маме, что ходила не «по-маленькому», а «по-большому», хи-хи! Приятных снов!

— Издеваешься?

— Прости, забыла, что ты на посту, хи-хи! Не засни тут тогда! — и убежала, чертовка — ага, докладывать матери об успешном завершении пищеварительного процесса…

— Ну, теперь-то хоть мне можно поспать? — ехидно поинтересовался напарник.

— Спи, кто тебе не даёт?

— Сам не уснёшь, гы-гы?

— Ещё один! Уснёшь тут!

— Гы-гы-гы-гы-гы! Это тебе наказание от богов!

— За что?

— За те муки, которые я терпел, когда ты тискал эту кралю, гы-гы!

— Спи уж!

— Спасибо, ты настоящий друг! — и этот скот, расставив пошире ноги, всем своим весом с наслаждением опёрся на копьё.

Он-то дрыхнет с надёжной подпоркой, а я изображаю столб безо всякой опоры, да ещё и находящийся под неслабой поперечной нагрузкой — а как ещё прикажете охарактеризовать в терминах сопромата мой жесточайший сухостой? Выколотил трубку, снова набил, прикурил — вроде, немного полегчало. Ну, акселератка! Вот я тебе сейчас за это! Докурив, я погрузился в медитацию, накачал эфирку и выпустил мощное эфирное щупальце — ради куртуазности манер умолчу, из какой именно части организма. Расширил эфирку с захватом входа палатки, аккуратно нащупал эфирки обеих обитательниц — интересовала меня не та, эфирка которой пообъёмистее в верхней части, а другая, покомпактнее и посвежее. Ну, держись! ОтДЭИРю сейчас во все дыры! Сперва, конечно хорошенько огладил её эфирку щупальцем, да не один раз, а несколько, да с нажимчиком, да по всем чувствительным зонам — я же не маньяк какой-нибудь в конце концов, правила обхождения знаю, гы-гы! Эфирка девахи завибрировала под моим напором, и лишь тогда я ей впендюрил — эфирное щупальце, конечно, но по самые гланды — после чего медленно и методично проработал её вдоль основных энергетических потоков. А напоследок сформировал ей плотный энергетический шарик — правильно, в точности посередине её роста и с полным соблюдением осевой симметрии. Программами этот шарик накачал соответствующими и активизировал их при завершающем мощном толчке щупальца. Вот теперь — спокойной ночи, детка, гы-гы — если сумеешь уснуть!

Физически, а точнее — физиологически этот эфирный процесс мне не очень-то помог, но моральное удовлетворение — тоже немало. Поскольку никто из аборигенов за мной не наблюдал, я рискнул достать свои часы «Ориент» — до смены оставалось уже немного. Выкурил ещё трубку, подзавёл часы, спрятал их от лишних глаз обратно, растолкал напарника. Нас сменили Хренио и ещё один ибер-копейщик, я с помощью «козьей ноги» аккуратно снял тетиву со взвода, прогулялся до ветра в кустики и, с сознанием выполненного долга, поплёлся давить на массу. Спасибо Тордулу, людей он в караул всегда ставит достаточно, и больше одной смены за ночь никто у него никогда столб не изображает. Прокачав эфирку, я провалился в сон…

— Мать вашу за ногу! — прорычал я, когда меня растолкали утром, — Уроды, млять, ущербные!

— Да ладно тебе, Макс, завтра свой сон досмотришь! — посочувствовал Володя.