Арбалетчики князя Всеслава

Хотя, конечно, от классического фехтования на шпагах наша разминка отличалась существенно. Куда ближе она была к средневековому фехтованию на мечах и баклерах, как раз от иберийской цетры и произошедших.

Наши тренировочные мечи были, правда, не средневековой длины — ну куда, спрашивается, пешему бойцу заведомо кавалерийский рыцарский меч длиной в метр? Наши новые мечи, которыми я задумал перевооружиться при первой же возможности, будут покороче — где-то сантиметров в восемьдесят. Как раз такой примерно длины были морские абордажные сабли и пехотные «кошкодёры» фрицев-ландскнехтов. Это оптимальная длина, уже не мешающая драться в строю, но ещё позволяющая полноценно фехтовать. Такими и выстругал Нирул по моему приказу наши тренировочные деревяшки, вес которых был полуторным по сравнению с весом боевого меча.

Римские гладиаторы тренировались с оружием удвоенного веса, но это я посчитал перебором. Гладиаторский бой — это зрелище, которое должно быть долгим и захватывающим. Соответственно, герой римской арены должен был выдерживать эту длительную схватку, да ещё и демонстрировать кураж, вот и готовили из них качков-мордоворотов, совмещая тренировочный гладиус с гантелей — спасибо хоть, не со штангой. Нам же требовалась не зрелищность, а эффективность. Силовая накачка, конечно, тоже нужна, но не в ущерб точности удара, поэтому разница в весе тренировочного меча и боевого не должна быть слишком большой.

Ещё одним отличием наших новых мечей должен был стать классический средневековый эфес с сильно выступающей за ширину клинка гардой-крестовиной. Эти крестовины Нирул — наверняка проклиная в душе хозяйские причуды — выстругал из отдельных дощечек и намертво закрепил поперечными шпонками на рыбьем клее.

Отдельные мелкие детали я всё ещё додумывал, но касались они боевого оружия и никак не влияли на тренировочное.

Перетасовывая пары, мы поколотили друг друга от души и основательно размочалили плетёные из ивовых прутьев тренировочные цетры — придётся Нирулу плести новые. Больше всех досталось, конечно, Серёге, но кое-чему всё-же успел подучиться даже он. Сразу, пожалуй, уже не убьют, если уж дойдёт дело до мечей, а в затяжном бою всегда есть шанс нагребать противника каким-нибудь хитрым финтом. Что до финтов — наши деревяшки покороче и весьма ощутимо потяжелее лёгонькой спортивной сабли, которой я, вдобавок, и занимался-то меньше года, ещё до армии. С одной стороны, все прежние навыки требовали теперь подгонки к новым длине и весу оружия, как и к щитам, но с другой — не поставленные толком на рефлекс, они модифицировались должным образом относительно легко. Труднее пришлось бы опытному спортсмену-саблисту, давно отточившему технику и привыкшему действовать на голых рефлексах, вбитых в подкорку за годы тренировок. В результате тяжелее всего мне давались бои со спецназером Володей, имевшим неплохую подготовку рукопашника. Фехтование было экзотикой для него, но его рукопашные приёмы — ничуть не меньшей экзотикой для меня, и нагрёбывали мы с ним друг друга в труднопредсказуемой последовательности…

Когда мы вернулись, ко мне снова направился с важным видом успевший уже несколько поостыть после облома начальник рудника, и я на всякий случай снова сделал морду кирпичом. Кое-что он, впрочем, понял, поскольку хамить больше не пытался, но понял всё-же не до конца. Его предложение — продать ему «этого негодяя» или обменять его на другого раба — я отклонил как не представляющее для меня интереса. Неужели так трудно догадаться, что если бы мне был нужен другой раб, я бы другого и выбрал? Так я ему и объяснил — не грубя, но и не принимая никаких возражений. На его харе заходили желваки, но он сдержался. Вряд ли он боялся драки, в этом простом социуме плохих воинов обычно не ставят начальниками над хорошими, но оно ему надо — унижаться до драки с рядовым наёмником? Но, так или иначе, конфликтную ситуёвину следовало разрулить.

— Чем мой раб так прогневил тебя, почтенный? — спросил я его прямо.

— Я потерял мастера, жизнь которого дороже сотни таких, как этот! Кто-то должен за это ответить?!

— Разве этот мальчишка виновен в его смерти?

— Какая разница? Он предатель! Он перешёл на их сторону, ушёл с ними, помогал им! А ты не даёшь мне покарать его за это!

— За это он наказан достаточно — тем, что попал в рабство. Разве этого мало для того, кто вчера ещё был свободен?

— Ты не понимаешь главного. Я не уберёг мастера, и теперь у клана Тарквиниев больше не будет чёрной бронзы. Ты хоть представляешь себе, сколько она стоит?!

— Вряд ли так уж намного больше, чем истолчённые в порошок и высыпанные в расплав самоцветы, — пользуясь случаем, я решил повернуть разговор в более интересное для меня русло.