Арбалетчики князя Всеслава

На самом деле, естественно, никакой пыли под нашими ногами нет и в помине. Поздняя осень и в Средиземноморье дождлива – тут уж как-то все больше лужи и грязь аккуратно обходить приходится, но ведь главный прикол этой пародийной песни Ивана Коваля совсем не в этом…

Неважный мир господь для нас создал.
Тот, кто прошел насквозь солдатский ад
И добровольно без вести пропал –
Не беспокойтесь, не придет назад!
Для нас все вздор – голод, жажда, длинный путь,
Но нет, нет, нет, каждый день всегда одно:
Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,
Пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль – видит бог!
Газеты врали вам средь бела дня,
Что мы погибли смертью храбрецов.
Некрологи в газетах – болтовня!
Нам это лучше знать в конце концов!
Брось, брось, брось, брось видеть то, что впереди:
Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог!
Счет, счет, счет, счет пулям в кушаке веди,
Пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль – видит бог!

Из деревни мы выступили утром, так что вволю поразвлечься с Астурдой – ага, на дорожку – я таки успел. Поэтому в этот первый день моим глазам пока еще нетрудно выдерживать дразнящее зрелище «гарцующей» на упрямом длинноухом «скакуне» Велии. Гарцевание еще то – спасибо хоть лужи и грязь старается объезжать, и время от времени ей это, надо признать, даже удается. И ведь хороша, чертовка, и знает об этом, и дразнит намеренно! И через пару дней, пожалуй, достигнет цели…

Мы будем в джунглях ждать до темноты,
Пока на перекличке подтвердят,
Что мы убиты, стало быть – чисты,
Потом пойдем куда глаза глядят.
Восемь, шесть, двенадцать, пять – двадцать миль на этот раз,
Три, двенадцать, двадцать две – восемнадцать миль вчера,
Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,
Все, все, все, все от нее сойдут с умааааа!

Ага, через пару дней я таки точно начну сходить с ума от ладной фигурки этой превосходно сложенной шмакодявки – тем более что не такая уж она и шмакодявка, как оказывается – по турдетанским-то меркам. Шестнадцать скоро должно уже исполниться, в самом соку турдетаночка – по матери, по крайней мере… Мыылять! Пожалуй, мне уже и завтра придется нелегко! Ведь одно дело, когда ты уверен, что ей еще до применения по прямому бабьему назначению в постели как медному чайнику, ее ведь и воспринимаешь тогда как малолетку, и совсем другое, когда знаешь, что девка уже почти созрела! А все проклятый Нирул – ага, просветил, сволочь эдакая! Урыл бы гада! Ох, млять!

Причины дезертирства без труда
Поймет солдат, для нас они честны.
А что ж до ваших мнений, господа,
Нам ваши мненья, право, не нужны!
Я шел сквозь ад шесть недель, и я клянусь:
Там нет ни тьмы, ни жаровен, ни чертей,
Лишь пыль, пыль, пыль от шагающих сапог,
Пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль – видит бог!

Хрен он угадал, этот Коваль! Там окромя той пыли есть еще и недоступные, но жестоко дразнящие своими прелестями красотки – ага, вроде этой, на муле! На рудник мы шли из Кордубы, хотя и не на пределе сил, но и не вразвалочку, все-таки поспешали. Как раз два дня тогда и вышло. Но сейчас, дабы ненароком не растрясти саму «почтенную», которой это «невместно», никто не торопится, и боюсь, как бы переход не растянулся дня на три. Этот день, который первый, я продержусь нормально, спасибо Астурде. Второй, который завтрашний – уже с трудом, Велия ведь, проклятая чертовка, свое дело знает. Но если наступит третий день, а мы будем все еще не в Кордубе с ее местными шлюхами… Ох, млять! Только не это!