Арбалетчики в Карфагене

   Как-то раз, в студенческие ещё времена, было дело. Сидим мы за столиком в студенческой столовке вчетвером - я, мой русский приятель и два наших однокурсника с Кавказа. Ну, у урюков ведь первый вопрос всегда: "Эээ, дарагой, ти кто по нация?" А я ведь казах всего на четверть, а на три четверти - хохол, да ещё и российский хохол, сын "понаехавших", по-хохлятски ещё кое-как, а по-казахски - вообще ни бельмеса. Да только у них ведь свои понятия, у них национальность - строго по отцу, и если моя казахская четверть как раз на прямую отцовскую линию приходится, то и я, стало быть, однозначно казах, а прочие подробности уже никого не гребут. Ну, реально-то всё это, конечно, один хрен понимается и учитывается, но официально - не гребёт. А столовка - обычная, и обстановка в ней - тоже обычная. Стандартная солонка с тремя углублениями - соль, чёрный перец и красный перец. Взяли все по двойной порции пельменей, уселись за столик. Мой русский приятель сыпанул себе чёрного перца совсем чуть-чуть, после него солонкой завладели эти дети гор, сыплют себе побольше, заметно больше, лыбятся и приговаривают:

   - Ээээ, русский - желудок слабый! Вот мы, кавказцы! Мы вот так кушаем!

   А я жду, как они солонку освободят, да киваю с ухмылочкой. Дождался, завладел и сыплю себе красный перец. Кавказоиды сперва продолжают лыбиться, потом как-то серьёзнее становятся, а я продолжаю перчить, у них уже и морды гордых кавказских лиц вытянулись - ждут, как я буду ЭТО есть. А я ем, с удовольствием ем. Доел, за чай принялся, а они переглядываются и всё глазами хлопают.

   - У вас пельмени не остынут? - спрашиваю. Я ведь и чай свой уже допил, за сигаретами потянулся, а они всё глядят, к своим пельменям так ещё и не притронулись. Потом ещё раз переглянулись и глубокомысленно изрекли:

   - Ээээ, это оттого, что ты - казах! Русский так не может! - вывернулись, гы-гы! Эх, было времечко... тьфу, будет.

   Античные бабы, в отличие от наших современных, к порядку сызмальства приучены. Когда мужик ест или чем другим важным занят - под руку ему не звиздят. Вот когда я откинулся и трубкой задымил - другое дело.

   - В городе, когда Одноглазого не нашли, сперва слух разнёсся, что его убили или арестовали. Народ на рынке всполошился, хотели уже идти Совет громить, ополченцы вместо охраны порядка сами готовы были к толпе присоединиться - представляешь, что было бы! - сообщила мне Велия.

   - Ты-то, надеюсь, с ними не попёрлась?

   - Да что мы, дуры? Мы с Софонибой быстренько закупились всем нужным, даже не торговались - и скорее домой. Мы же понимаем, что если беспорядки какие - лучше их дома переждать. А были такие, что и попёрлись, чтоб самим всё видеть и потом всем рассказывать...

   - И кто им доктор? Их счастье, что всё обошлось, а случись заваруха - их бы первых же там по кругу и пустили.

   - Да мы знаем. О том, что всё обошлось, нам тут уже соседка рассказала. Уже у самого здания Совета прошёл слух, что Одноглазого видели выезжающим из городских ворот с его собственной охраной, и тогда толпа успокоилась - пошумели, покричали, погрозили Совету кулаками и дубинками и разошлись. Соседка говорит, к войскам он своим выехал. Соберёт армию, подступит к городу и снова порядок наведёт. Опять будете...

   - Не будем.

   - Нет, я понимаю, что У ВОРОТ вас не будет, а для Ганнибала и его войска они сами откроются, как и в прошлый раз, хи-хи!

   - Нет, в этот раз на самом деле не будем. Не подступит Циклоп к городу. И войск поднимать не будет.

   - Ты уверен? Ах, да, ты же ЗНАЕШЬ...

   - Ага, знаю. Сбежит он теперь в... ну, неважно куда.

   - Догадываюсь! Теперь ему дорога только...

   - Стоп! Молчок об этом! Надо дать ему время...