Арбалетчики в Карфагене (СИ)

Мириам, о которой сплетничают наши бабы — дочь Арунтия от первого брака с покойницей-финикиянкой. Но если Фабриций, который от того же брака, воспитан отцом в ежовых рукавицах — на этрусский манер — и вырос, кажется, нормальным мужиком, то сестра его — финикиянка финикиянкой, причём — в худшем смысле. Избалованная капризная обезьяна, вытворяющая всё, что только левой ноге захочется. И до замужества-то равнялась во всём на финикийскую родню своей мамаши, замуж вышла в такую же семейку, да и теперь, овдовев и вернувшись в отцовский дом, компанию водит с такими же, как и сама. При этом, будучи законной дочерью, высокомерна и сразу же попыталась "поставить на место" прибывшую раньше нас Криулу с детьми, которых считала чуть ли не рабами. Карфаген — это не Кордуба и даже не Гадес. Но и эта Мириам — что-то с чем-то. Даже новая жена нашего нанимателя, тоже финикиянка и хозяйка дома как-никак, далеко не так надменна, как эта стерва. Не позавидуешь семейной жизни карфагенских олигархов…

— Арунтий первый раз женился ради связей — надо было в городе "прописываться", гражданство получать, а для этого местную родню из числа граждан надо иметь, и не из самых простых, если хочешь серьёзные дела вести, — делится Серёга тем, что нам всем и так давно уже известно, — А на второй, нынешней — чтоб в Совет Трёхсот попасть. Хоть он и бутафорский и ничего на самом деле не решает, но только через него можно о месте в Совете Ста Четырёх помышлять. Ради такого на ком только не женишься!

— Да, связи — это всё, — задумчиво соглашается Володя, — Обзавёлся ими — и всего достигнешь играючи, по блату…

— Сталина на них нет! Ничего, вот Ганнибал порядок-то наведёт!

— Да хрен наведёт! Скорее, его самого "наведут". Связи — они рулят…

— Дались вам эти связи! — хмыкаю я, — В делах помогают, не спорю. Но ради этого превращать в кошмар обстановку в доме — ну её на хрен, такую помощь такой ценой. Чтоб на такой, как эта Мириам, жениться — это ж свихнуться надо!

— Уж чья б корова мычала! — тут же взвилась на дыбы Юлька, — Ты, Макс, сам без пяти минут зять Арунтия! Ты и через постель своей испанской малолетки в олигархи выберешься, вот и перебираешь — можешь себе позволить попривередничать! Ты и сейчас уже как олигарх — больше всех получаешь, вон какие хоромы себе снял! С индивидуальной купальней!

— Ага, с ней самой, гы-гы! — если Юлька завелась, да ещё и под "травкой" — урезонивать её без толку, да и никчему. Могла бы и сама в таких же "хоромах" жить, если бы на низкопробное тряпьё с бижутерией большую часть серёгиного жалованья не спускала. И кто ей доктор после этого?

Собственно, живём мы все в многоквартирных инсулах в достаточно приличном районе между Мегарой и Бирсой.

Удобства, конечно, не современные, но уж водопровод-то имеется. От акведука вода поступает прежде всего, конечно, в Мегару, а уже оттуда — и в Старый город. Там она разливается по сети подземных цистерн, дополнительно наполняемых и дождевой водой в зимний период. Пока не было акведука — только от этих зимних дождей и наполнялись. Впрочем, тогда и сам город поменьше был, и дождевой воды хватало.

На верхние этажи приходится подавать воду цепным насосом-черпаком, изобретённым то ли александрийскими, то ли сицилийскими греками. Есть лишние деньги — заплатишь, и обслуживающие дом рабы домовладельца накачают, нет или жаба давит — качай сам. На первом этаже хватает напора и от цистерн, поэтому первый этаж — самый элитный и дорогой. Пить эту воду из цистерн без предварительного кипячения не рекомендуется никому — это Африка, а кишечной палочке глубоко наплевать, солидный ли ты жилец с первого этажа или шантрапа с самого верхнего, но помыться ей можно вполне. Или ещё какие дела справить, для которых в менее благоустроенных жилищах "удобства на улице". Водопровод и канализация — великое дело.

Квартал, состоящий из нескольких пристроенных друг к дружке инсул, имеет свой внутренний дворик с небольшим садом, фонтанчиком и общественной купальней, и только на первых этажах есть купальни в самих домах — для обитателей этажа. Вот в таких квартирах, аренда которых обходится в шекель в день, и обитают наши, и Юлька страшно недовольна тем, что купальня бывает иногда занята соседями, и ей приходится ждать своей очереди. Первая же инсула в каждом квартале — особая, в ней квартиры первого этажа с собственными ванными комнатушками, и вот такую как раз, стоящую полтора шекеля в день, занимаю я — ага, хоромы с купальней. До настоящих мегарских купален ей как раком до Луны, ванна — только с Софонибой усесться, облокотившись на края, да побалдеть маленько перед помывкой, и за это удовольствие я переплачиваю лишние полшекеля в день. А иначе — или общественная купальня, когда свободна, или бронзовая ванна, которую наполнять и опорожнять приходится врукопашную.

Если это и есть буржуазное… тьфу, рабовладельческое моральное разложение, которым меня попрекает Юлька, то что же тогда в особняках мегарских олигархов?

— Проклятые эксплуататоры! — шипит та.

— Ага, особенно тебя заэксплуатировали по самые гланды, гы-гы!