Ардагаст и Братство Тьмы

   — Мы — охотники! — возразил старый аргиппей. — Медведя не боимся — в одиночку ходим, вепря не боимся, волчьей стаи не боимся. Я молодым в низовьях Дайка с тигром схватился. Они — звери, мы — люди. А аримаспы — боги. С ними только боги и их птицы воевать могут. Увидят аримаспы нас, аргиппеев, среди вас — придут потом всему племени мстить.

Ворон с золотым клювом, тот самый, что прилетел вслед за Хилиархом и его спутниками, сердито каркнул с верхушки пихты. С высокого кедра, одиноко возвышавшегося на востоке, на склоне хребта Бахты, откликнулся тревожный, грозный голос: орлиный клёкот, постепенно перераставший в звериный рёв. «Див-грифон кличет! На погибель идём!» — заволновались молодые дружинники. Воины постарше, наоборот, приободрились. Они хорошо помнили, как над Збручем такой же голос предвещал поражение не росам, а их врагам — бастарнам. Не помогли тем и чёрные друиды. Вышата заговорил, указывая рукой на восток:

   — Росы! Слышите голос дива, солнечного чудо-зверя? Это нас, Даждьбожьих внуков, он кличет. Кому ещё, кроме нас, защитить Золотую солнечную гору? На то нам дана Колаксаева Чаша. А кому много дано, с того много и спросится. Я, великий волхв, не буду вам обещать победу, не стану и гадать о ней. Но клянусь светом Солнца: если уклонимся от такой битвы — не достойны будем ни владеть Колаксаевыми дарами, ни зваться росами — «солнцесияющими»!

Громко, горячо заговорил Хилиарх:

   — Не мне бы, греку, ругать своих соплеменников. Но знайте: не лучшие из них пробираются в эти места. Пробираются не за мудростью, как Аристей, — за золотом и самоцветами, которые им продают аримаспы. И если одноглазые завладеют всеми копями — сюда побегут стаями, как мыши на зерно, негодяи и корыстолюбцы с юга. И принесут сюда все мерзости, какие только есть в Империи. И заставят все племена Скифии драться из-за уральских сокровищ. А достанутся эти сокровища не нам, а им, торгашам и проходимцам! И будет на Золотой горе престол Гермеса, бога воров и наживал, а на Злой горе — престол Чернобога!

Эллин говорил и сам удивлялся себе. Ну разве стал бы он лет десять назад забираться в такие места иначе, как ради богатства? И не стал бы настраивать диких скифов против предприимчивых эллинов — таких же пройдох, как он сам тогда. Но с тех пор он стал соратником Солнце-Царя и понял, что для отважного и ловкого человека есть цели более достойные, чем погоня за золотом и тем, что можно на него купить. Впрочем, об этих целях он знал и прежде — от своих учителей-философов. А может быть, прав Платон: в душе нужно лишь разбудить то, что она вынесла из другого мира, высокого и светлого, как эта святая гора?

Ардагунда встряхнула пышными золотыми волосами и насмешливо произнесла:

   — Мужчины племени росов! Вы, кажется, научились чего-то бояться в этом походе? А вот мои девочки никак не научатся. Может, вы поможете?

Воины дружно и как-то облегчённо захохотали. После таких слов попробовал бы кто из них повернуть назад или хоть заикнуться о том!

Аргиппеи жались друг к другу, думая об одном: оказаться подальше от этих людей, готовых на самое небо и в преисподнюю идти войной, сражаться наравне с богами. Нет, лучше о таких слушать песни, сидя в тёплой юрте! На помощь им пришёл сам Ардагаст:

   — Вас не держу, вы и так нас почти до самой горы довели. А нам без солнечной стрелы вернуться — позор великий. И не только нам — всему племени росов. Мы ведь лучшие из его воинов. А кому хочется воротиться со стыдом да с золотом, пусть идёт вместе с аримаспами. Нет таких? Знаю, нет. Так вперёд, росы! Идём, куда див кличет. А сгинем, так за Золотую гору, а не за мешок золота!

Ворон на пихте каркнул с самым довольным видом. С одинокого кедра снова заклекотал-заревел грифон, протяжно, призывно. И не страх уже вызывал этот голос, а желание испытать себя, дойти до края земли. А впереди, среди густых елей, появился Белый Всадник. Обернулся, блеснул золотым щитом, взмахнул-поманил копьём. И войско росов двинулось дальше долиной Юрюзани. Справа, на вершинах хребта Бахты, и слева, на склонах гор Зигальга, белели скалы, похожие на стены и башни невиданного города. Среди них чернели входы пещер. Кто придал скалам такой вид? Одноглазые бесы, исчезнувшие арьи или, забавы ради, сами боги? Теперь там жили дэвы и аримаспы. Можно было бы, если не очень спешить на битву, пограбить пещеры и становища, где сейчас были одни женщины, дети и старики. Когда кто-то заметил на этот счёт, над ним только посмеялись и сказали, что такие подвиги можно оставить Андаку с Саузард.

Ещё одна птица внимательно следила за росами — сорока. Убедившись, что поход продолжается, она полетела на запад. Там, в долине Катава, что от южного подножия Зигальги тек на запад, к Каме, затаилась дружина Чёрных Медведей. Услышав рассказ сестры, Бурмила подбросил увесистую палицу и довольно проревел:

   — Э-э-эх и повоюем! Вместе с аримаспами так росов побьём — на семена не останется! И как медведи грифонов побили, весь лес узнает!