Ардагаст и Братство Тьмы

   — Огонь един в солнце и в молнии, — продолжал Вышата, достав священную секиру. — На этой секире — знаки Солнца и Молнии, и она поразит любого злого духа. Метать молнии могут и Даждьбог, и Ярила.

   — Мир един. Возникает он из огня и вновь исходит в огонь. Так учил Гераклит из Эфеса, — вдохновенно произнёс Хилиарх.

   — Этому его учили персидские маги, а их — жрецы арьев. Я же это знал ещё в Экзампее, от жрецов Солнца, — тихо заметил Вышата.

Этот обычный костёр из трескучих еловых веток с закипающим на нём котелком сплачивал их всех, как святыня жрецов. Сейчас они ещё больше чувствовали себя воинами одной святой рати, не дающей Тьме поглотить земной мир. Воцарившееся было благоговейное молчание нарушила Потось. Высыпая пельмени в котелок, она небрежно произнесла:

   — Мы всё это знали и без вас, мужчин. Всякий свет и огонь — от Золотой Бабы, Матери Мира. Она — во всём.

   — Да, — кивнула Лютица. — Лада, Великая Богиня — во всех трёх мирах. Мировой Дуб, что растёт от преисподней до неба, был прежде всех времён. Она — душа этого дуба.

   — Сын её Род — тоже во всех трёх мирах, — возразил Вышата. — Он — огонь, свет и жизнь. Его одного из богов зовут просто Богом.

   — Единство мира — в Боге. В этом согласны Платон, стоики и иудейские мудрецы, — вставил Харикл. В философии бронзовщик кое-что смыслил.

   — Мир един, и его единство — в добром, а не злом начале. И нет в нём места, где со злом нельзя бороться, где добрые боги не властны, — сказал Аристей.

   — А кто не верит — пусть станет у нас на пути, — произнёс Лунг-отыр, воинственно тряхнув чёрной косой. Пламя костра отсвечивало в серебряных драконах на его панцире.

   — Хорошо говорите. Мудро, — сумрачно произнёс молчавший до сих пор Або. — Только есть и другие мудрецы. Большие шаманы. У них всякая сила зло делает. Один шаман на юге семь перстней имеет. Семь светов: от солнца, луны и пяти звёзд. И все они делают хорошо ему и таким, как он, и плохо — всем остальным. И учит чёрный шаман: весь мир грязный, нет в нём добра и не будет.

   — И эти негодяи ещё ждут, что их в награду за успехи в колдовстве пустят в какой-то Высший Свет, выше всех трёх миров, — возмущённо сказал Аристей.

   — Пустят. Только не наверх, а вниз, к Кулю и Змею Глубин, — улыбнулся Зорни.

Сигвульф рассеянно слушал беседу волхвов. Его снова одолевали сомнения. Кто таков хозяин Тельпосиза? Не бились ли они с многоликим Одином, владыкой бурь? Смог бы он, Сигвульф, сразиться с богом ветра, как двое пермяков? И увидит ли он Валгаллу?

   — Пельмени готовы, — объявила Потось. — Угощайтесь, теперь не скоро их поедите: печорцы и сииртя зерна не сеют, муки не мелют.

   — И коров тут не держат. А то бы можно было со сметаной, как у нас вареники, — вздохнула Лютица.

Мудрецы и воины дружно принялись за угощение. Аристей, усевшись на край котла, усердно извлекал из пельменей духовную сущность. А двое эллинов за едой обсуждали ещё один не столь философский, но любопытный для них вопрос.

   — Как ты думаешь, Хилиарх, какая из трёх сегодняшних богинь была Медуза?

   — Уж конечно, не старуха. Она бы не прельстила Посейдона, который прижил с Медузой Пегаса. Скорее молодая. Ну да, я заметил у неё на горле шрам. Не знаю, приставила себе Триединая голову назад или отрастила заново.

   — А я шрама и не запомнил. Одни глаза и лицо. О, Зевс, как оно было страшно... и прекрасно! — воскликнул Харикл.

   — Только не мни себя Персеем. Если бы не Милана с её блюдом...

   — Персей бы тоже не победил без зеркального щита Афины и алмазного серпа Гермеса...

   — И без мужества! А оно у тебя есть, клянусь Гераклом! — хлопнул бронзовщика по плечу Хилиарх.

Собрав по тайге тела своих погибших, росы и их союзники справили тризну у устья Подчерья. Снова показывали своё воинское умение пермяки, росы, манжары. Даже мирные печорцы порадовали всех меткой стрельбой из лука. Ардагаст, уже оправившийся от раны, наблюдал за состязаниями. Наконец пришло время прощаться с пермяками, уходившими на юг. С собой они взяли прах своих воинов, чтобы высыпать его на священном костище на Гляден-горе. Возвращалась на юг и мудрая шаманка Потось.

   — До свидания, царь Ардагаст! — тепло сказал Кудым. — Ты пришёл — словно солнце заглянул в глухую, тёмную парму. Возвращайся с золотой стрелой! А мы, князья, должны стеречь землю коми. Неведомо, куда подались проклятые Медведичи со своей шайкой и кого ещё вокруг себя соберут... Вот видишь, ты и твои росы мне теперь дороже родичей... таких вот!

   — Ничего! Вот хоть Медведичи, да наши! — бодро воскликнул Шишок.

   — А я бы пошёл с тобой хоть до самого Белого острова! — мечтательно вздохнул Перя. — Только как подумаю, что эти уроды могут сделать с Арвантой, с детьми... Эх, было бы здесь такое сильное царство, как у тебя, не боялись бы мы ни незнаемых, ни сарматов!

   — Сильное царство у Фарзоя. А я — только его подручный царь.

   — Да ты достоин стать царём всей Сарматии, всей Скифии, от Бактрии до Ледяного моря! — с жаром воскликнул Перя.

   — Боюсь, я до этого не доживу, — улыбнулся Зореславич.